совещательный зал, и когда они с Роллисоном вошли, в зале Вульф обнаружил Ника, который безучастно смотрел вдаль. Лицо возлюбленного было для Вульфа маяком, указывающим путь домой, и он позволил себе насладиться мгновением, прежде чем заметил остальных собравшихся.
Здесь находилась вся курия, или, по крайней мере, все, кого успели вызвать; Вульф не увидел руководительницы отдела Артифекс, которая, должно быть, все еще дежурила на маяке. И архивариуса Мурасаки не было видно, что… любопытно. Только Халила, ее помощница, молча стояла у угла длинного стола. Члены курии медленно поднялись на ноги. Вульф остановился, глядя на происходящее. Для него все это было полной бессмыслицей.
– Ник? – позвал он. Его собственный голос показался ему странным. Вульф чувствовал, что в зале витает напряжение.
– Архивариус Мурасаки мертва, – сказал Санти. Его взгляд потемнел. Отчаялся. Вульф испытал приступ настоящего ужаса – не столько из-за Мурасаки, сколько из-за боли, которая, как он почувствовал, исходила от его возлюбленного, как лихорадка. – Я не выполнил свой долг. – Он не стал вдаваться в подробности, что было на него не похоже; он просто констатировал факт и отступил в сторону, опустив голову. Это было ужасно. Санти не проигрывал. Не так.
– Мертва, – растерянно повторил Вульф. – Как? Что случилось? – «Какого черта здесь делаю я?» В этом вопросе скрывался неподдельный страх, реальная тяжесть.
Халила шагнула вперед, такая маленькая молодая женщина, но в то же время преисполненная решимости.
– Профессор Вульф, архивариус была убита предателями из числа солдат, – сказала она. Ее голос звучал ровно, но Вульф заметил слезы, блестевшие в ее глазах. – Людей подкупил изгнанный предатель. Согласно ее последней воле, ее пост до тех пор, пока новый архивариус не будет избран и утвержден курией, должны занять вы. Мы не можем остаться без лидера. И она попросила назначить вас.
Вульф уставился на Халилу. Ее глаза горели, и на мгновение Вульф подумал, что это от слез, но нет, нет, то был гнев. Вульф не знал, что сказать. Он едва мог дышать от ярости, которая вспыхнула и начала разрастаться в его груди.
Он повернулся к Нику, но тот не встретился с ним взглядом и даже не поднял глаз.
Кристофер Вульф оказался посреди всего мира, и он ненавидел эту участь всем сердцем.
Наконец он обрел дар речи:
– Уверен, у курии есть предложение получше.
– У нас его нет, – сказала Кэрол Варгас, руководительница отдела Литеры, крупная суровая южноамериканка с потрясающим языковым чутьем и убийственным даром оскорблять. Они вместе учились в доме Птолемей. Никогда не дружили. – Как бы это ни было сложно, никто из нас не хочет брать на себя эту роль, особенно в столь опасные времена. Тебя выбрали. Ты должен служить.
– В качестве кого, вашего жертвенного козленка? – рявкнул Вульф. – Нет.
Глава медицинского отдела сказал:
– Архивариус Мурасаки назвала вас не просто так. В конце концов, вы знаете старика. Вы его заклятый враг. Кто может справиться лучше?
– Именно поэтому из меня неподходящий кандидат, – сказал Вульф. Его голос был тверже алмаза и оставлял глубокие раны в груди. Он разнесся по всем углам помещения. – Пожалуйста, отдайте мне приказ найти его, пришпилить к земле, предать правосудию. Но не просите меня восседать на троне и вершить судьбы народов. Я не умею руководить. Слишком много ран, слишком много шрамов, слишком много врагов. Вы это знаете. Половина из вас хочет видеть меня в этой роли только потому, что, как и Мурасаки, вы думаете, что в конце концов меня убьют; а другая половина в течение следующего часа начнет строить планы, как свергнуть меня и заменить более приемлемым вариантом. Нет. Давайте сэкономим друг другу время и силы и найдем кого-нибудь другого сейчас же.
– Должность должны занять вы. – Халила держала что-то в руках, какой-то свернутый кусок ткани, который поблескивал на свету. Мантия архивариуса. – Пожалуйста, профессор Вульф. Пожалуйста, соглашайтесь. Она доверяла вам. Я доверяю вам.
Вульф поколебался, но принял из рук Халилы мантию. По весу та была удивительно легкой для чего-то столь важного. Золотая материя, сотканная так искусно, что на ощупь напоминала шелк. Вульф взял мантию за плечи, та с мерцанием развернулась перед ним, и на краткий, сбивающий с толку миг Вульф представил себя в этой мантии сидящим на троне архивариуса в великом зале.
Архивариус и фараон Великой библиотеки.
Ему захотелось рассмеяться, но он понимал, что смех его будет похож на истерику. Какая же злая шутка, что те же самые коллеги, которые прежде делали вид, что не замечают, как его похищали под покровом ночи, как его труды убирали с полок, а тело уродовали в тюремных камерах Рима… те же самые коллеги теперь хотят, чтобы он стал их спасителем. Их козлом отпущения. Их великим и бесстрашным лидером.
Вульф знал, что должен был сделать.
– Ну хорошо, – сказал он. – Я согласен. – Но он не стал надевать мантию на свои собственные плечи. Он обошел Халилу, повернулся и надел мантию на ее плечи.
Ее резкий вдох пронзил Вульфа, как удар ножа, а когда она обернулась, ее глаза округлились, как два чайных блюдца.
– Что вы делаете?
– Ухожу на пенсию, – сказал он. – И назначаю тебя своим преемником. Профессор Халила Сеиф, вы примете мое назначение вас в качестве архивариуса Великой библиотеки? – Я… я… – Халила, которая всегда знала, что сказать, не придумала ответа, и это вынудило Вульфа чуточку улыбнуться. – Не говори «я не могу», – посоветовал он ей. – Потому что я знаю тебя, Халила. История твоей семьи тесно переплетена с Великой библиотекой. Уровень твоих знаний поражает. Твоя способность разрешать сложные политические проблемы является умением, которому не научиться, его можно лишь усовершенствовать. И у тебя будет время научиться.
Литератор Варгас сказала:
– Но она же ребенок! – Голос ее прозвучал так же изумленно, как голос Халилы.
– Она молода, – согласился Вульф. – Но не ребенок. И если вы хотите сразиться со стариком, который пытается отправить Великую библиотеку в прошлое, назначьте молодую женщину, которая смотрит в будущее. Это мой совет, и я всем сердцем верю, что он верен. – Он тяжко сглотнул и посмотрел на Санти: – Ник?
Санти медленно поднял голову. В его глазах по-прежнему стояло отчаяние, и оно разбивало сердце Вульфа на части. – Я знал, что ты откажешься. Литератор права. Халила всего лишь ребенок. Но ты тоже прав: она самая умная, сообразительная, сильная молодая женщина из всех, каких я когда-либо встречал. Обладает обаянием, мастерством и нужным уровнем безжалостности. У меня нет возражений.
– Спасибо. Представителя от скрывателей здесь нет, но…
– Есть, – сказала Морган. Она будто бы вышла из тени, которой еще мгновение назад не было, и та сила, которая требовалась для подобного фокуса, и тот талант заставили всех собравшихся замереть. – Приношу свои извинения. Искандер был ранен, но сейчас ему лучше.
