Зачем было нападать на меня? Ни в коем случае нельзя было допустить моего участия в расследовании. Но зачем было нападать на Монетный двор? Он же находится под бдительнейшей охраной. Барнард мог время от времени гарантировать ненадежных охранников, ведь он управляет Двором, но риск был слишком велик. И вот Барнард сам предлагает спрятать золото в его бронированной комнате. Ньютон Дафф во время нашей встречи упомянул, как первоначально Барнард возражал против охраны в его доме. Дескать, он сам способен сберечь золото. Может ли что-нибудь быть прозрачнее? Повторяю еще раз: доказательств у меня нет, но уверен я абсолютно.
А затем сумма! Девятнадцать тысяч сто фунтов. На уровне клерков. Сумма, которую заметят, но не станут доискиваться. Сумма, на которую джентльмен может прожить годы и годы, но не сумма столь броская, чтобы вызвать особое любопытство. Интересно, Грэхем, сколько раз он крал подобные суммы? Сколько раз присваивал несколько сотен фунтов, а затем и по нескольку тысяч, по мере того, как рос в чинах. И все это время, заметьте, отправлял свои обязанности столь безупречно, что оставался выше подозрений.
Грэхем было заговорил, но Ленокс поднял ладонь.
— Нет, Грэхем. Я знаю это безусловно. Все твердит мне об этом. Великая тайна денег Джорджа Барнарда — я ее раскрыл. И никто ничего не знал, даже те, кому подобное известно всегда.
Карета приблизилась к крыльцу и остановилась.
— Пока еще я не могу этого доказать, — сказал Ленокс, — но докажу.
Он все еще не открыл дверцу кареты.
— Вполне возможно, сэр, — сказал Грэхем.
— Не просто возможно, Грэхем, но безусловно. И вам следует отнестись к этому с большей гордостью. Вы понудили меня прочесть заметку, и вы проследили этих негодяев до Грачевника.
— Что вы предпримете теперь? — спросил Грэхем.
— Я должен разыскать напавших на меня. Теперь я уверен, что подослал их Барнард. Ведь Клод упомянул бы про них, будь он или его кузен замешаны тут. А Юстес, полагаю, считал свой план слишком хитрым, оценивал свой ум слишком высоко, чтобы прибегнуть к подобному средству. Его план уже срабатывал. Барнард — вот единственный ответ. Но он перегнул палку. Ему следовало бы не касаться этих денег, раз уж я предпринял расследование в его доме. — С решительным видом Ленокс добавил: — Да, он об этом пожалеет. Ему следовало бы затаиться.
Только тогда он вышел из кареты поздороваться с братом, невесткой и своими племянниками.
Глава 49
Теперь, почти месяц позже, Ленокс привык снова жить в Ленокс-хаусе и чувствовал себя счастливым: занимался тем-сем на протяжении дней, крепко спал на протяжении холодных ночей, вновь в лоне своей семьи, вновь в доме своего детства; читал без помех, вкусно ел и давал отдохнуть уму. Он заключил с собой сделку, что начнет думать о Барнарде, только когда возвратится в Лондон, а это было еще нескоро.
Как-то в воскресенье в разгар дня он вернулся после долгой прогулки по имению. Он гулял так каждый день. Проходил мимо чащобы старых деревьев в конце парка, приветствуя их, как друзей, а затем переходил через ручей, который отделял парк от нетронутых акров, где они с Эдмундом играли в детстве. Примерно через три мили он оказался возле трех больших арендованных ферм в южном конце имения, где деятельность кипела даже зимой. Паслись лошади, ветеринары осматривали стельных коров, а собаки пасли остальных — и ряды курятников, куда жена фермера приходила под вечер каждого дня, чтобы собрать новый урожай яиц. Жизнь, которую он любил. Некоторое время он наблюдал все эти картины, а затем поворачивался и направлялся домой.
И вот, вернувшись, он ненадолго задержался в малой гостиной, чтобы погреть лицо и руки у большого камина. Ноги его, разумеется, всегда оставались теплыми, спасибо мистеру Лайнхену.
Дом был обширный, солидной постройки — два крыла под прямым углом в форме буквы «L». В более старом крыле находился большой зал, где висели фамильные портреты, а также часовня, где семья провела это самое утро. Но тамошние спальни, тесные и средневековые, стояли запертые. Все они спали в новом крыле.
Ленокс пользовался своей старой комнатой, которую сэр Эдмунд сохранял исключительно для него. Она примыкала к достаточно большому кабинету, где он хранил вторые экземпляры некоторых любимых книг, тома истории Римской империи и журналы, посвященные английской археологии, плюс фотографии и документы из университета, которые он иногда перебирал. Имелись там письменный стол и маленький камин, и по утрам он в халате и шлепанцах пил там чай, занимаясь письмами, перед тем как присоединиться к остальным за завтраком.
Согревшись, он прислонил прогулочную трость к стене и отправился на поиски брата. Вероятнее всего, Эдмунд был у себя в библиотеке, куда обычно уединялся в отсутствие своей семьи, а Молли ведь забрала мальчиков в город в театр. Братья были в доме одни.
Как-то странно думать, что это библиотека Эдмунда, она же всегда была библиотекой их отца, куда юные Эдмунд и Чарльз входили, чтобы получить нагоняй, похвалу или наказание с самых нежных лет до поступления в Харроу, а затем в Оксфорд. Но теперь ее усеивали вещи, принадлежащие девятому баронету: синие парламентские книги, письма и портрет Молли. Прежними выглядели старый письменный стол, книги на полках, и в глубине — оконце ромбовидной формы.
Ленокс и его брат всегда были близки и проводили много времени вместе. Но во время этого визита, сидя тут до глубокой ночи, они беседовали более значимо, чем когда-либо прежде. Обсуждали свою семью — ведь так, как они, никто больше уже не помнил их родителей, и до чего же хорошо было говорить о них друг с другом! Под конец они заговорили о подлинной роли Эдмунда в Парламенте, которую его скромность столько времени прятала. А Ленокс рассказывал брату о старых расследованиях, про которые прежде не считал нужным упоминать, и они обсуждали дела имения.
Теперь, когда Чарльз постучал, Эдмунд действительно оказался там и пригласил его сесть.
— Я только что с прогулки. Скажи, Адамсы все еще арендуют ферму Дарроу?
— Да, конечно. А ты помнишь старика Адамса?
— Помню ли? Да он столько лет наводил ужас на нас обоих!
Братья рассмеялись.
— Да, — сказал Эдмунд. — Боюсь, он умер, но его сын содержит ферму в порядке. И извлекает из нее очень неплохой доход.
— Рад слышать. А ты помнишь…
И завязался ностальгический разговор о прежних арендаторах, перешедший в воспоминания об их школьных учителях, а когда они умолкли, уже подошло время обеда.
— Молли и мальчики вернутся?
— Не думаю. Они непременно зайдут в «Герб Леноксов». Мальчики ведь считают это самым захватывающим приключением. А Молли, правду сказать, любит заглядывать туда. Боюсь, это ее маленькая слабость. Впрочем, заправляет там старик Джос Тернер, а он надежный человек и держит в руках почти всю политику в Маркетхаусе.
И завязался новый разговор о Джосе Тернере и его отце, тоже Джосе.
