я не знаю, что ей сказать. Не знаю, как достучаться до нее. И мне страшно. Минерва всегда была самой сильной из моих дочерей, той, что всегда приземляется на обе ноги. Но Сеффи… Сеффи слушается сердца, а не разума. Я отпустила ее в пансион Чиверс, потому что думала, что жизнь вне дома поможет ей стать крепче. Ей придется полагаться на себя и больше ни на кого. Я думала, она лучше узнает жизнь и людей, если вырвется из тесного кружка своих приятелей из Хиткрофта. И так и получилось.
Пока тот мальчишка не объявился снова. Пока не заманил ее якобы на свидание, а сам похитил — вместе со своими дружками из Освободительного Ополчения. До сих пор не могу понять, как Каллум мог так поступить. Он ведь, похоже, любил мою дочь — и все равно так обошелся с ней. Похитил, унизил, добился от нее секса. Сеффи утверждала, что Каллум не заставлял ее, но дело не в этом. Она была беззащитна, он это знал — и все равно воспользовался ситуацией.
И это называется любовь?
И во что превратилась Сеффи?
Опозоренная, осмеянная, она не может даже из дома выйти, чтобы какой-нибудь идиот не плюнул ей в душу. А все спасибо этому мальчишке, Каллуму. Я очень люблю свою внучку, она мне очень дорога — но и родная дочь тоже. И при этом я вижу, что глаза Сеффи, когда я говорю с ней, постоянно затуманены болью, вижу, что плечи у нее ссутулены, а голова опущена, и ровным счетом ничего не могу сделать, чтобы это изменить. Я бы жизнь отдала, если бы это помогло Сеффи обрести хоть капельку покоя, но ведь не получится. Сеффи движется прямиком к нервному срыву — по крайней мере, мы с Мэгги обе так считаем. Но никто не станет помогать Сеффи, и к тому же теперь у нее такая дурная слава, что она боится и шагу ступить за порог дома Мэгги.
Взять бы Джуда Макгрегора и свернуть ему тощую шею за то, что он сделал с Сеффи и собственной племянницей! Я уверена: все, что он говорил о Сеффи, — ложь. Я не понимаю другого: почему она сама этого не сказала? Почему не стала защищаться? Какую власть он над ней забрал?
Я пыталась звонить Камалю по поводу Сеффи, но он очень занят и ему неинтересно. У него теперь новая жена, новая семья. Мы уже неактуальны. Меня это не особенно задевает, я тоже хочу оставить его в прошлом. Однако меня заботит благополучие дочери. А Сеффи раньше была близка с отцом. Да как он может взять и бросить ее?! Она сейчас словно корабль без руля. Пытается сделать все сама, в одиночку, и ей это не по силам.
Если в ближайшем будущем ей не помочь, я боюсь даже думать, что с ней станется. А я могу лишь напоминать ей, что для нее я всегда рядом.
Как жаль, что я не смогла донести это до нее раньше.
ФИОЛЕТОВЫЙ
Смерть
Звучит как лето
Звучит как Лета
Звучит как музыка
Мрак
Холод
Пустота
Обещания
Цветы под дождем
Смирение с болью
Молчание
Мир
Глава 64 × Сеффи
Ты такая прелестная, Роуз. Такая прелестная, что весь этот фиолетовый сумрак вокруг недостоин тебя. Ты заслуживаешь лучшего. Ты заслуживаешь большего. Я нарядила тебя в мое самое любимое платьице. Оно из кремового атласа, с шелковыми лентами на лифе и длинными пышными рукавами. Это платьице купила тебе бабушка Джасмин. У мамы всегда был хороший вкус. Платье так красиво оттеняет твою бежевую кожу. Ты такая красивая. Я гляжу на тебя, тону в твоих сине-карих глазах и до сих пор не могу поверить, что создала такую драгоценность. Мэгги ушла за покупками, мы с тобой в доме одни. И я рада временному одиночеству. Я улыбаюсь, глядя, как ты жуешь кулачок беззубыми деснами. Обслюнявила всю руку и всю меня. А я только улыбаюсь — не сдержаться.
— Я люблю тебя, Роуз. Я хочу, чтобы ты была счастлива, — шепчу я. — Ты этого заслуживаешь.
И ты могла бы стать счастливой — мы обе могли бы стать счастливыми, если бы нас просто оставили в покое. Но этому не бывать.
Теперь я знаю точно.
Этот мир не предназначен для такого прекрасного создания, как мой ребенок. Я беру тебя на руки и несу вниз, в гостиную. Ты хнычешь. Я целую тебя в лоб, в нос, в губы.
— Тише, крошка. Мама очень тебя любит. Больше самой жизни, — шепчу я тебе в ухо. — Сегодня у меня день рождения, Роуз. И я хочу отметить этот день. Этот день будет только для тебя.
На заднем плане по радио будто по заказу начинает звучать «Дитя радуги». Я улыбаюсь тебе, а ты улыбаешься мне. Я прижимаю тебя к себе, обнимаю так крепко, что ты утыкаешься в меня лицом — в самое сердце, теснее уже никак. Ты начинаешь скулить. Я прижимаю тебя слишком сильно. Прости, милая. Но я не могу отпустить тебя. Я не знаю как. И начинаю подпевать радио — тихо-тихо.
Твое объятье зыбко,
В твоих глазах — улыбка,
И — нет, ты не ошибка, дитя радуги.
Ты — ласковая осень,
Где сердце солнца просит,
С тобой явилось счастье, дитя радуги.
Забыть, что было прежде?
Ты — первый шаг к надежде,
Мне страшно ошибиться,
Но что со мной случится,
Пока со мной мое дитя радуги?
Мне так тепло с тобою,
И жить, и думать стоит,
С тобой пришел покой, дитя радуги.
Ты рушишь все преграды,
И сердце свету радо,
В тебе — моя надежда, дитя радуги.
Забыть, что было прежде?
Ты — первый шаг к надежде,
Мне страшно ошибиться,
Но что со мной случится,
Пока со мной мое дитя радуги?
Посмотри
Вот сюда.
Мы любви
Скажем «да».
Страхи, прочь,
Прочь, беда,
Я с тобой
Навсегда.
Пусть в мире много боли, много вздора,
Я твердо помню: я — твоя опора.
Ты — тихий лунный луч,
Ты — солнца
