молодые женщины будут в цене. Навыки, которыми обладала Эрика, – ее энергия, знание немецкого, свободное владение английским, ее приверженность демократическим ценностям, – наверняка будут востребованы. К тому же она была одинока и никак не связана с Оденом. Возможность самореализации заставляла глаза Эрики гореть ярче, а голос звучать звонче.
С приближением ночи Томас начинал задумываться о том, что может им грозить, если их вынужденное пребывание в Швеции затянется. Гитлеру не составило труда завоевать Чехословакию и Польшу, и скоро глаза его генералов обратятся к Скандинавии. После вторжения имя Томаса Манна будет среди первых в списке тех, кого следует депортировать в Германию. И никто не станет вмешиваться. Он уже видел заголовки американских газет с его именем и требованиями к нацистам сообщить о его местонахождении. Писатели станут подписывать петиции о его освобождении. Он и сам неоднократно такие подписывал. Но каковы бы ни были благородные намерения подписантов, смысла в таких петициях было мало.
Оставаться в Швеции было решительно невозможно. Однако авиарейсы были переполнены, и никто не знал, можно ли забронировать билеты. Дипломат не звонил. Обращение к шведскому Нобелевскому комитету осталось без ответа. Томас не был уверен, что его ежедневные телеграммы Агнес Мейер уходят из отеля. Молчал и Кнопф. Портье, завидев Томаса, старались не поднимать глаз.
Когда однажды днем в его номере зазвонил телефон, Томас решил, что Катя или Эрика хотят напомнить ему об обеде. Услышав женский голос, говорящий по-английски с сильным акцентом, он решил, что это кто-то из персонала – в отеле было заведено спрашивать, не желает ли гость, чтобы ему перестелили постель или убрали номер.
Томас не сразу понял, что это Агнес Мейер звонит ему из Вашингтона.
– Не понимаю, почему вы не отвечаете на мои телеграммы, – сказала она, когда поняла, что трубку взял Томас, и переключившись на немецкий.
– Я не получал никаких телеграмм.
– А мне в отеле сказали иначе.
– Они не доставляли мне никаких телеграмм.
– Это было непросто. Весьма непросто. Мне пришлось связаться со шведским посольством здесь и в Стокгольме, а затем использовать связи в высшем эшелоне британской дипломатической службы. Мой муж в ярости, он не понимает, что вы делаете в Европе.
– Нам нужно отсюда уехать.
– Уехать? Скажите лучше, бежать со всех ног. Вам позвонят, и сразу после звонка вас будет ждать автомобиль, который отвезет вас в аэропорт Мальмё, оттуда вы вылетите в Лондон, а после своим ходом доберетесь до Саутгемптона. Вам забронированы билеты первого класса, но большого комфорта не ждите.
– Я невероятно вам благодарен.
– Как только окажетесь в Америке, я вас жду. Больше не пытайтесь меня избегать.
– У меня и мысли не было вас избегать. С нами свяжется кто-то из шведских властей? Вы знаете его имя?
– Я нашла одного дипломата. Он заверил меня, что вскоре вам позвонят. Я не стала уточнять его имя.
– Мне остается ждать звонка в номере?
– Вы должны сидеть на чемоданах. Как я сказала, это было чрезвычайно непросто устроить.
– Мы очень вам благодарны.
– Еще бы.
– Вы можете назвать номер телефона или человека, к которому я смогу обратиться, если ожидание затянется?
– Вы мне не доверяете?
– Я же сказал, я вам благодарен.
– Тогда готовьтесь и скажите жене и дочери, чтобы готовились. Не думайте, что вас будут ждать. Те дни прошли. Я заверила их, что с визами у вас все в порядке. Ваша дочь еще замужем за тем английским поэтом?
– Да.
– Пусть не вздумает разводиться. По крайней мере, пока не доберется до Америки.
На это Томас не ответил. Ее тон живо напомнил ему, почему он старался избегать Агнес Мейер.
– Не опоздайте на самолет, – сказала она.
– Не опоздаем. Я немедленно дам знать жене.
– И сразу ко мне, слышите?
– Непременно.
На следующий день, собрав багаж, они с утра ждали в вестибюле отеля, как им велел по телефону чиновник из шведского Министерства иностранных дел. Прибывший молодой дипломат взглянул на чемоданы и покачал головой.
– Их придется отправить отдельно, – сказал он. – Берите с собой только самое необходимое.
Катя попыталась возразить, но молодой дипломат отвернулся от нее и заговорил с Эрикой:
– Если хотите успеть на самолет до Лондона, багаж придется оставить на хранение. Автомобиль не будет ждать. У вас десять минут, чтобы все устроить, иначе вы опоздаете.
Они принялись доставать вещи, без которых не могли обойтись в дороге. Письма Хуго Вольфа, биография Ницше и все заметки Томаса уже лежали в большом портфеле. Катя переложила несколько его рубашек и белье к своей одежде и туфлям. Несколько раз под взглядом дипломата Эрике пришлось открывать чемоданы в поисках вещей, которые казались ей совершенно необходимыми. И только после того, как отец заверил ее, что издатель перешлет им багаж, она перестала суетиться и осталась стоять с маленькой сумочкой в руке.
Томас с Катей подошли к конторке портье, чтобы договориться насчет багажа, но им было сказано, что придется дождаться администратора – камера хранения переполнена чемоданами постояльцев, которые отбыли на прошлой неделе. Когда Томас вытащил крупную купюру, высокий швед за стойкой холодно заявил, что денег они не берут, и повторил, что герру Манну придется дождаться администратора.
Молодой дипломат проявлял все большее нетерпение.
– Садитесь в машину, – сказал он. – Нам давно пора в аэропорт.
Томасу объявили, что оставить багаж в вестибюле нельзя. Придется дождаться администратора: кроме него, никто не может принять на хранение багаж отбывающих гостей.
Катя настояла, чтобы Томас, Эрика и дипломат садились в автомобиль, который ждал с включенным двигателем, а она разыщет администратора.
Они молча сели в машину, и дипломат сказал, что, если фрау Манн не появится, придется оставить ее в гостинице, а раздобыть место на следующий рейс будет непросто.
– Моя мать ищет администратора, – сказала Эрика.
– Ваша мать подвергает опасности ваше путешествие, – возразил дипломат.
Наконец раздраженная Катя села в машину.
– Администратор, который, разумеется, был все время на месте, сказал, что мы такие не одни. А когда я заявила ему, что мой муж получил Нобелевскую премию по литературе, просто пожал плечами. Я и не знала, что шведы такие. Пришлось оставить ему наш адрес и адрес Берманна и пригрозить, что он лично ответит перед шведским королем, если из чемоданов пропадет хоть один предмет.
Автомобиль тем временем тронулся с места. При упоминании шведского короля Томас толкнул Эрику в бок, но не улыбнулся.
Молодой дипломат обратился к ним с переднего сиденья:
– Я должен проинформировать вас, что, поскольку некоторое время полет будет проходить над немецкой территорией, самолету придется лететь низко. Это опасно
