картинку того, что со мной происходит. Со мной и между нами, если она даст нам такую возможность.
Женя обреченно молчит. Беру ее запястье, нежно. Нахожу пульс вручную, невесомо поглаживая теплую кожу пальцами. На столе валяется техника, которая считала бы все ее параметры за секунды.
Шелковистость кожи Жени, ее запах снова немного сбивают ритм моего дыхания. Фак. Чувствую себя животным!
— Так. Теперь послушаем сердце, — легко раздвигаю ее ноги, подъезжая к ней на стульчике максимально близко, — ты позволишь? Это удобнее.
Она подпрыгивает от неожиданности, возмущается:
— Ты обалдел, что ли? А если бы я была в юбке?!
— Что-нибудь придумали бы, — отвечаю уклончиво, — уложили бы тебя на кушетку, например, — расстегиваю ее рубашку на пару пуговиц сверху. Женины глаза округляются. Хватает меня за руку, — ну хорошо, давай сама. Ты в лифчике?
— Думаю, эту часть осмотра можно пропустить, — вдруг заразительно смеётся, — что там у тебя ещё? Давление, температура?
— К осмотру перед вакцинацией нельзя относиться легкомысленно, — напускаю на себя строгий вид, и она перестаёт улыбаться. Задумывается. Сижу, не двигаясь, в ожидании ее подчинения.
— Снимай рубашку, — нахожу предмет, напоминающий стетоскоп. Сойдёт, Женя не производит впечатления человека, хорошо разбирающегося в медтехнике, — мне нужно послушать твои легкие. Если есть хоть какие-то сомнения, процедуру лучше отложить.
Она верит. Но все же замечаю, что робость и сомнения буквально грызут ее изнутри. Просит отвернуться, что я и делаю. Сглатываю. Так трудно быть послушным ей!
— Готово, — слышу и оборачиваюсь. Женя сидит ровная, как палка, старательно прикрыв ладошками грудь, которая и без того упакована в лифчик из плотной ткани. Выглядит забавно.
Самое время для моего теста! Не касаясь ее тела, наклоняюсь вперёд, к лицу. Затем беру его в свои ладони, фиксируя Женю в одном положении и наблюдая ее зрачки. Они резко расширяются — эмоциональное возбуждение налицо. Это возможно как от страха, так и от желания. Второе, конечно, куда предпочтительнее. Хотя вряд ли она думает, что я привел ее сюда убивать. Итак, останавливаемся на варианте желание!
— Посмотрим, — отпускаю ее лицо, опасаясь нового приступа стыдливости. Женя почти не дышит, пока я, склонившись над ней, неторопливо слушаю ее дыхание, заставляя то дышать, то не дышать. С любовью, неспешно закрепляю тонометр на ее теле и исследую жизненные параметры. Которые свидетельствуют о ее необъяснимом, сильном волнении! Похоже, это уже очевидно даже для нее. Нам просто нельзя быть так близко, когда мы касаемся друг друга, если не хотим взрыва.
Он неминуем, но я, в отличие от Жени, принимаю его как неизбежное. И нас накрывает, обоих.
— Все?! — Женя срывает с себя тонометр, едва он успевает пискнуть о том, что снял показатели. Отодвигается вместе с кушеткой, со скрипом. Быстро отходит от меня подальше.
— Что с тобой? — упорно иду за ней, включая непонимающего. Как она. Помещение небольшое, бежать некуда. Хотя, сейчас я догнал бы Женю везде.
Загоняю в угол, чтобы задать свой вопрос, когда мы снова оказываемся очень близко благодаря моей настойчивости:
— Ты что же, неровно дышишь ко мне, до сих пор?
— Что? — Женя то краснеет, то бледнеет, — я не поняла…
Ее близость приводит в действие спусковой крючок моего неадеквата. Стараюсь выровнять дыхание и унять бессвязный поток пошлых мыслей. Мне уже пох на результаты нашей поездки. На здравый смысл. В глазах темнеет от желания впиться в нее поцелуем и раздеть с максимальной скоростью! Войти без резинки и долго-долго двигаться вместе, проникая в мозги друг друга. И она уже делает это, в моей голове.
— Жень, — просто предлагаю, — ведь ясно же как день, что мы оба хотим… Надеюсь, не станешь отрицать?! Давай снимем напряжение вместе? Пойдем в спальню, — протягиваю ей руку, ладонью вверх. Прошу, — пожалуйста.
Ее просто парализует, судя по выражению лица.
Не может же она быть такой ханжой? Женя почти не изменилась внешне, но вот характер поменялся, и сильно. Я помню ее другой — смелой и свободной.
— Только не говори мне о неземной любви к мужу. Все равно не поверю. Я хочу тебя!
— Ты больной человек, Алекс, — произносит в ужасе. Вжимается в стенку, как будто могу ее принудить. Мне больно видеть это, поэтому отвожу взгляд. Туплю, стоя истуканом несколько секунд.
Потом беру себя под жесткий контроль. Мне больно, но, в общем, волна безумия откатывает. Понемногу прихожу в себя. Отхожу, стараясь не выдать, что изнутри рассыпаюсь на атомы, занимаясь подготовкой шприца и вакцины. Можно колоть.
— Нет так нет, — говорю ей, — потом не проси, — пытаюсь шутить, — если готова, подходи для инъекции.
В груди давит и жжёт невыраженными, глубоко загнанными внутрь чувствами. Это крах! Мне в принципе уже ничего не нужно проверять, и даже очень желанный секс с Женей ни при чем. Я итак все знаю.
— Ладно, извини, сорвало с катушек немного, — приходится признать. Нельзя, чтобы она боялась меня, — все в порядке?
Park Terrace Restaurant, Лондон
Ненавязчиво, тихо играет рояль. За роялем — приятная девушка. Звуки музыки, льющиеся из-под ее пальцев, призваны создавать идеально расслабляющую атмосферу ресторана. Так и есть. Все вокруг, кроме быстрых, расторопных официантов в форменной одежде, золотисто и сонно. Время кажется застывшим.
На террасе, за столиком с великолепным видом на Кенсингтонские сады, расположился невзрачный, тщедушного вида молодой человек в отличном костюме-тройке и сверкающих дорогой кожей туфлях. Развалившись в кресле, он смотрит на буйную зелень с загадочной полуулыбкой на лице, глубоко погружённый в свои мысли. Но стоит на террасе появиться привлекательной, стройной брюнетке, направляющейся к его столику быстрым шагом, как он моментально поднимается со своего места. Застывает в немом восхищении и, отодвинув стул для нее, терпеливо ждёт. Брюнетка, недовольно осмотревшись по сторонам, присаживается.
— Дженни, ты великолепна! Впрочем, как всегда.
— Привет, Макс, — она морщит нос, — спасибо, это лишнее. Я не нуждаюсь в твоих комплиментах. И, кстати, не собираюсь оплачивать шикарный заказ в подобном месте, поэтому обойдешься чаем!
— Здесь его, между прочим, двенадцать сортов, — замечает он ей, смеясь, — детка. Ну как ты могла подумать, что я хочу пообедать за твой счёт? Более того. Я угощаю!
— Как это щедро, — ядовито отзывается она, хмыкая, — Макс, а я ведь даже обижаться на тебя не могу. Ты очень чудной.
— Чудной — не самое плохое слово!
— А кто сказал, что плохое? — она даже не прикасается к меню, целиком увлеченная своим собеседником. Потирает руки, — ну, рассказывай, что ты узнал?
— Почему ваши пути разошлись, Дженни? — неожиданно спрашивает он, — ты никогда не говорила мне. Ну, кроме там стандартных отговорок для любопытствующих?
Она чертыхается.
— Макс, не
