разбираемых пейзажных декораций и звон монет перемежался голосами рабочих, задиристыми и саркастическими. Город начал паковаться, да им им самим еще предстояла дальняя дорога. Шэй неохотно показала Бланку, что им пора уходить.
– Оставайтесь.
Они остановились на полпути к выходу. Кокейн теперь превратился всего лишь в набор деревянных панелей, погруженных на конные повозки. Малик встал на ноги, напряженный как боксер.
– Все вы, оставайтесь.
Они помедлили у выхода.
– Бланк, ты сможешь работать со мной. Мне за вечер удается сделать только три погружения, а вместе мы сможем сделать все шесть, и у нас всегда найдутся роли для ваших актеров.
– Мы все здесь знаем о труппе мальчиков Блэкфрайерса, – он положил руку на плечо Трасселла, – наши пути частенько практически пересекались. Вы с Бесподобным могли бы достичь у нас успеха, – он отвесил поклон Алюэтте, – и у нас есть деньги на эффекты. Греческий огонь тоже. В любом случае Джаггер принял бы всю вашу компанию, чтобы заполучить Воробушка.
Сердце Шэй екнуло, когда все трое ее спутников вопросительно взглянули на нее.
– Вы знаете и о моих выступлениях? – побледнев, уточнила она.
– Еще бы. Земля слухами полнится. По стране они расходятся не так быстро, как в городе, но все-таки не задерживаются. Джаггер частенько говорил о тебе. Он видел тебя в Беллбруке.
Беллбрук: богом забытая деревушка, даже не указанная на карте. Они устраивали там импровизированное представление прямо на мокрой траве какой-то лужайки, и она, придя в себя после транса, обнаружила, что ее ноги испещрены темными пятнами от чернильных грибов-навозников.
– Мы делим деньги по-честному. Все исполнители равно важны. Сами себе слуги, сами себе короли. Вдоволь едим, вдоволь пьем.
Стол перед ними покрывали остатки угощений. Мясные куриные окорочка, виноградные кисти с ягодами размером с яйцо. Но Алюэтта развернулась, намереваясь уходить.
– Мы временно гастролируем по стране. Пока в Лондоне не закончится эпидемия.
– Тогда почему бы вам не поиграть с нами временно? – кивнув, предложил Малик. – Вы же видели, как мы популярны.
– Мы уже сами себе хозяева, – Алюэтта явно не хотела возвращаться в палатку. – А где вы будете завтра?
– Без понятия. Мы едем ночью, утром высыпаемся, вечером играем.
– Вы не короли, – резко оглянувшись, бросила Алюэтта, – вы ряженые бараны, пасущиеся на общинных пастбищах.
Они нашли Бесподобного на выходе, он сидел в полумраке у разобранного входа. Его нога отстукивала какой-то бравурный ритм.
– Где вы пропадали? Я провел исследования. Беру свои слова назад. Это замечательное заведение.
Запоздалые гуляки, спотыкаясь, спускались с холма в темноте. Факелы догорели, и над дорожкой вились остатки дыма.
– Ты видел греческий огонь? – задыхаясь, как поклонницы Бесподобного, спросила Алюэтта. – Я видела, как они подожгли бассейн с водой.
– Увидела, вот и славно, но мне удалось увидеть кое-что более важное, – ухмыльнувшись, он вытащил из-за спины колчан со стрелами. Их наконечники имели странную, песчаную текстуру, и от них пахло каким-то болотным газом.
– Ты все узнал? Как? – спросила Алюэтта.
Он с довольным видом коснулся носа.
– Погодите, сейчас увидите! – Он вставил стрелу в лук и натянул тетиву. Затем сунул наконечник стрелы в пламя факела. Вскоре она начала искриться, и тогда он выстрелил, нацелив стрелу в небо. Вздымаясь по длинной дуге, она шипела, плевалась и крутилась, а затем вспыхнула ярко-белым цветком, испускавшим падающие огненные лепестки.
– Красотища! – прошептала Алюэтта, глядя, как продолжает сгорать приземлившаяся на мокрую землю стрела. И радостно проворчала: – Только не трать больше попусту. Сохрани их. Если я сумею выяснить, как они сделаны, то доктор Ди заплатит нам кругленькую сумму.
Она пошла забрать их у него, но он предупредительно помотал пальцем.
– Э нет, сама раздобудь их.
Лошади осторожно вышагивали по темной дороге. Шэй видела впереди лишь силуэт Бесподобного, но его оживленный голос словно искрился от удовольствия.
– Именно такие представления мы могли бы устраивать постоянно, – его пальцы почернели от копоти, он пах чем-то разрушительным. – Они изменяют любую деревню. Вы видели тамошних детей? Я никогда не видел такого восторга на наших представлениях!
Его явно охватило возбуждение. После каждой фразы он пришпоривал свою лошадь и улетал вперед. Да еще, размахивая мечом, пытался разогнать мотыльков. Алюэтта разволновалась не меньше, чем он. Она ехала рядом с Шэй.
– Греческий огонь! – воскликнула она. – Жидкое пламя! Ты понимаешь, что это значит?
Шэй не понимала.
– Это же… это же… – Шэй еще не приходилась слышать, чтобы подруга терялась в выборе слов, – это же легендарная смесь, ее использовали еще византийцы. Они запускали огненные струи со своих кораблей. Они заливали эту смесь в гранаты. А смоченные ею стрелы горели часами.
Она и Бесподобный одновременно покачали головами.
– Какие же они шустрые, шустрые и умные провинциалы.
Езда по ночам всегда вызывала у Шэй чувство вины, как будто она пропустила комендантский час и стража в любой момент может задержать их. Они медленно ехали по невидимым дорогам, переезжая из рощицы в рощицу. Теплый воздух и тусклый лунный свет. Бесподобный и Алюэтта, разговаривая друг с другом, то пришпоривали лошадей, то придерживали их.
– Подожжем Темзу, и устроим в пламени лодочные гонки!
– Натянем проволочные ограждения на крыше собора Святого Павла и покажем сценические бои на мечах на фоне пылающих небес.
– А в облаках будет пылать надпись: «Призрачный театр».
Они скакали по дороге, обсаженной деревьями, их кроны мягко склонялись друг к другу. Они напоминали арочные своды собора Святого Павла. Шэй уловила миндальный аромат луноцвета, но к нему примешивался легкий запашок табачного дыма.
Бесподобный опять взмахнул мечом, отмахиваясь от ночных бабочек.
– Отвяжитесь, летучие чертенята. – В сотый раз он натянул поводья, замедлив шаг лошади, чтобы позволить отставшим догнать их. – Представь только, что мы сможем устроить в Лондоне. Вот уж страху-то будет! Мы тратим время впустую! – Он достал стрелу из своего колчана и вставил ее в лук. – Черт! – потом окунул кончик стрелы в пламя факела, и она тут же начала искрить.
– Ради бога, Бесподобный, не пугай лошадей! – едва успела воскликнуть Алюэтта, когда стрела взмыла в небо по великолепной спирали и взорвалась ливнем белых искристых брызг. Стало светло как днем. И на этот краткий миг в черном обрамлении дали перед ними возникли три всадника с обнаженными мечами.
Первым опомнился Бланк.
– Тихо, молчите, – прошептал он, – просто разворачиваемся. Спокойно.
Трасселл смотрел в другую сторону.
– Что? Почему?
– Объясню позже. Делайте, как я говорю. Быстро.
Шэй развернула лошадь. Ее глаза еще не привыкли к темноте после вспышки света, поэтому она оценивала расстояние по звуку. Тихий стук копыт и никаких разговоров. Они успели проехать ярдов десять, но внезапно Бесподобный
