крутит рукой у моего основания, сжимая меня до тех пор, пока у меня перед глазами не вспыхивают белые звездочки. Она хочет, чтобы я кончил ей в рот.
Но я хочу совсем другого. С той самой первой ночи, когда мы переспали, мне снится она, лежащая в моей постели, горячая и истекающая моей спермой. Кажется, у меня появилась новая навязчивая идея.
В самую последнюю секунду я вырываюсь, откидываю голову назад на плитку и кричу в момент кульминации. Горячие струи белой жидкости растекаются по ее скользкому телу, забрызгивая ее грудь и смешиваясь с водой, стекающей с ее грудей. Она задыхается, выгибает спину, выставляет вперед сиськи и втирает меня в свою кожу. Эта картина так чертовски прекрасна, что я едва могу с ней справиться. Я шлепаю ладонью по скользкой плитке душа, пытаясь найти опору и удержаться в вертикальном положении, когда волны удовольствия обрушиваются на меня, совпадая с пульсациями спермы, окрашивающей ее обнаженное тело.
В конце концов, электричество, бьющее по мозгам, исчезает, оставляя на своем месте теплое свечение. Я прижимаюсь к стене душевой кабины, задыхаясь. Впервые, за целую вечность, мой мозг спокоен. Я не беспокоюсь ни о приложении, ни о продажах, ни об ошибках в коде. Я доволен.
Бет встает, медленно проводя губами от моего бедра к горлу, а затем притягивает мой рот к своему. Когда вокруг нас клубится пар, а по стеклянным стенкам душевой струится вода, поцелуй кажется мечтательным и нежным. Я притягиваю ее к себе и просовываю руку между ее ног.
Она отстраняется, и из моего рта вырывается возмущенный звук. Она смеется, потягиваясь и посасывая мою нижнюю губу.
— Позже. Когда у тебя будет несколько циклов реанимации и бургер размером с твою голову.
— Но… — Я провожу ладонью по ее попке, сжимая ее.
— Нет. — Она снова отстраняется. — Я берегу себя для праздничного секса позже.
Я стону.
— Дай мне попробовать… — Я наклоняюсь, втягивая ее грудь в рот. Шелковистая мягкость ее влажной кожи заставляет меня снова застонать.
— Попробовать? — спросила она с придыханием, похоже, ее это забавляет. — На что это похоже? Гель для душа?
— Не вкус, — поправляю я, всасывая как можно больше ее сисек, а затем, медленно позволяю им снова проскользнуть между моими губами, пока не цеплюсь за самый кончик ее соска. — Это ощущение, — бормочу я, проводя языком по твердеющей бусинке. — Сиськи. В моем рту. Нет ничего лучше.
Бет смеется.
— Ладно, Казанова. Ты поспишь, мы поедим, и когда ты сможешь составить полноценное предложение, ты сможешь взять в рот все, что захочешь.
Я стону и прижимаюсь к ней. Все еще хихикая, она обнимает меня за талию и выводит из душа. Я быстро вытираюсь, встряхивая мокрыми волосами, затем она тащит меня обратно в спальню, выключая свет.
— Время спать, — приказывает она, кладет руки мне на плечи и пихает меня лицом вперед на матрас. Я обхватываю ее за талию и опрокидываю на себя. — Ты хочешь, чтобы я осталась?
— Если нет, я просто вернусь к компьютеру и заново перечитаю весь свой код.
Я говорю это как игривую угрозу, но на самом деле это грустная, жалкая правда.
Она улыбается.
— Ну, в таком случае, — бормочет она, прижимаясь ко мне и натягивая одеяло на плечи. — Думаю, у меня нет выбора. — Я обхватываю ее за талию, прижимая к себе. Вдалеке раздается детский плач.
— С Ками все в порядке? — бормочу я, прижимаясь к шее Бет. — На этой неделе она стала больше плакать.
Она кивает.
— У нее начали резаться зубки, поэтому она очень сердитая и слюнявая. Не обнимай ее в красивой рубашке.
Я хмурюсь, заставляя себя открыть глаза.
— Черт. Ей больно?
— Немного. Мы даем ей обезболивающие, когда она сильно раздражена. И что-нибудь холодное, чтобы она пожевала. Скоро все должно пройти.
— Ох. — Я чувствую себя дерьмово. Моему ребенку больно, а я даже не знал. Потому что я был больше сосредоточен на видеоигре, чем на ребенке.
Бет протягивает руку и начинает гладить меня по лицу.
— Расслабься, — шепчет она.
У меня замирает сердце, когда она проводит кончиками пальцев по моим губам.
Я не заслуживаю ни одну из них. Ни Бет, ни Ками. Последние две недели я игнорировал Бет. Я отгородился от нее и заперся в своей спальне. Она приносила мне еду, кофе и лезла обниматься каждый раз, когда я проходил мимо нее в коридоре. А я не давал этой красивой, милой, доброй женщине абсолютно ничего взамен.
— Я не был добр к тебе, — бормочу я. — Ни к тебе, ни к Ками.
Она смеется.
— Что? Что это значит?
— Я отталкивал вас обоих.
— Ты работал. И я не твоя девушка. Ты не обязан осыпать меня вниманием. — Она прижимается ко мне, и мои глаза слегка закрываются. — Я и правда скучала по тебе.
— Я чувствую себя идиотом, — бормочу я, наматывая на палец прядь влажных рыжих волос. Даже в слабом свете моей спальни они вспыхивают ярко, как огонь. — Я так переживаю из-за этого. Но каждый раз, когда мне приходится сдавать проект, я чувствую себя таким неудачником. — Я распускаю ее волосы и смотрю, как они падают на подушку. — Я не могу перестать лажать.
Бет вздыхает, приподнимается на локте и смотрит на меня сверху вниз.
— Хочешь, я буду честной?
— Всегда.
— В игре будут ошибки, — говорит она, и мой желудок опускается. — Будут моменты, которые ты упустил. Большинство людей их не заметят. Большинству из тех, кто заметит, будет все равно. И тогда несколько высококритичных придирок дадут вам плохие отзывы. И это нормально, Джек. Ты всего лишь инди-геймер. Ты не можешь рассчитывать на то, что сможешь сделать такую же работу, как команда из пятидесяти техников с огромным бюджетом. И подавляющее большинство людей это поймет.
— Но…
Она подталкивает меня.
— Ты человек, а не робот. И это хорошо для тебя, потому что если бы ты был роботом, я бы с тобой не трахалась. Так что…
Я задумался.
— Это довольно хороший компромисс.
— Чертовски хороший. — Она прижимается ко мне. — А теперь перестань волноваться и ложись спать, чтобы ты мог как следует трахнуть меня сегодня ночью.
Я прижимаюсь к ее шее, вдыхая ее сладкий аромат яблок и корицы, и через несколько секунд отключаюсь.
ГЛАВА 51
БЕТ
Я просыпаюсь с рукой между ног.
По коже волнами разливается тепло. Влажность склеивает мои бедра. Моя киска опухла и порозовела. Я тихо стону, когда большие руки гладят мое обнаженное тело, переворачиваюсь и упираюсь лицом в твердый
