Элоиза и я оставались на своих местах, ожидая, пока Фостер сможет протиснуться в дверь и спрыгнуть вниз с Октагона.
Мы бросились друг к другу. Его руки обхватили меня, и я крепко прижалась к нему. Он зарылся лицом в мои волосы. И поверх шума я едва расслышала его шепот.
— Мы победили.
27. ФОСТЕР
— Каденс уже спит? — спросила Талия, спустившись вниз и присоединившись ко мне на кухне, где я заканчивал мыть посуду после ужина. На ней была одна из моих футболок, подол доходил до середины бедер. Её волосы были влажными после душа, лицо чистым, а щеки красными.
За всю свою жизнь я никогда не видел более красивой женщины. И никогда не увижу.
— Что? — она подошла ближе. — Что это за взгляд?
— Ничего, — я притянул ее к своей груди. — Да, она спит.
— Твою мать. Я чувствую себя виноватой из-за того, что поздно вернулась домой.
— Она понимает, что ты работала.
Талия прижалась щекой к моей груди, ее руки обвились вокруг моей талии.
— Не отпускай меня.
— Никогда.
Я поцеловал её макушку.
Начал раскачиваться взад и вперед, не совсем медленный танец, но этого достаточно, чтобы она двигалась вместе со мной.
Сегодня был первый рабочий день Талии после нашего вчерашнего возвращения из Вегаса. В дни после боя мы были неразлучны, и когда утром она встала, чтобы уйти на работу, я постарался не показать своего разочарования.
— Я скучал по тебе сегодня.
Она поменяла положение, прислонившись подбородком к моей груди, чтобы встретиться с моим взглядом.
— Я тоже скучала по тебе. Но я рада, что мы дома.
— Я тоже.
Вегас был прошлым. Наши последние дни, проведенные там, были хорошим способом попрощаться.
В воскресенье после боя у меня были встречи и совещания, в основном для прессы. Мы с Талией решили не объявлять о моем уходе. Мы прокатимся на волне победы ещё какое-то время, а потом тихо уйдем.
Мы вдвоем провели понедельник в нашем гостиничном номере, празднуя, заказали обслуживание в номер и провели день в постели. Во вторник мы поехали в пустыню, чтобы встретить рассвет. Вечером поужинали с моими родителями, а вчера утром собрали вещи и улетели в Монтану. Каденс была так же рада нашему возвращению домой, как и мы.
— Мой агент написал мне сегодня, спрашивал о новом контракте, — сказал я Талии.
— Что ты ответил?
— Ничего. Я собираюсь игнорировать его до следующей недели.
Побуду чемпионом еще несколько дней. Понаслаждаюсь этим временем дома.
Затем сделаю следующий шаг.
— Что случилось в больнице?
Я ждал её дома около шести, но она написала сообщение и сказала, что у нее что-то случилось, поэтому ей нужно задержаться.
— Всё хорошо, просто много работы, — сказала она. — Парень поступил в скорую прямо перед тем, как я должна была уйти. Он обжег руку, когда пытался приготовить ужин для своей жены на годовщину.
— Такую годовщину они не забудут.
— Да уж. Его жена отнеслась к этому с пониманием, а он просто продолжал извиняться снова и снова. Это было мило.
— Как всё прошло с Рэйчел?
— Её там не было, — вчера во время полета Талия призналась, что ей не терпелось вернуться в больницу после аварии. Она не видела Рэйчел с момента их встречи в зоне ожидания. — На самом деле она написала увольнительную.
— Правда? — я перестал двигаться. — Может, это и к лучшему.
— Мне ужасно жаль её. Я не могу представить, каково это — потерять своего сына. Неважно, какие у него были проблемы, он все равно был её ребенком.
Я вздрогнул, не желая думать об таком ужасе.
— Среди медперсонала ходят слухи, что она не вернется.
Ради Талии я надеялся, что это правда.
— Дай ей время.
— Сегодня у меня был долгий разговор с доктором Андерсоном.
— О чем?
— Обо всем, — она прижалась щекой к моему сердцу — мой сигнал к возобновлению раскачивания. — Он вызвал меня, чтобы поговорить. Думаю, пока нас не было, другая медсестра рассказала ему о Рэйчел. Она подслушала, что Рэйчел сказала мне в зоне ожидания, и решила, что причина моего отсутствия на работе в том, что я уволилась, а не в том, что я в отпуске.
— И как всё прошло?
— Хорошо, — она притянула меня ближе. — Он сказал мне, что сокращение бюджета не имеет никакого отношения к моей должности. Что сестру Рэйчел уволили потому, что она плохо справлялась со своей работой.
Именно это я и подозревал.
— Тебе стало легче?
— Намного, — она подняла голову и улыбнулась. Улыбка была настолько полна света, что освещала комнату. — Он сказал мне, что я хороший врач.
— Потому что это так.
Я заправил прядь волос ей за ухо.
— Иногда приятно, когда тебе говорят это вслух, — сказала она. — Мы выбрали дату экзамена на лицензию. С добавлением учебного времени это будет немного безумно, но…
— Мы со всем разберемся. Со всем, что тебе нужно.
— Он называет меня Талия. Все зовут меня Талия, — она сделала паузу. — Я беспокоилась, что это потому, что они не считают меня достаточно хорошим врачом. Уверена, что несмотря ни на что, у меня всегда будут сомнения, но я буду стараться изо всех сил.
— Конечно.
Я прислонился щекой к её макушке, покачиваясь немного быстрее и вращая нас по медленному кругу.
— А как прошел твой день?
Я закрыл глаза.
— Мне звонил Декс.
Талия напряглась, вырываясь из моей хватки. Улыбка исчезла, и между её бровей появилась озабоченная морщинка.
— Что? Когда? Почему ты мне не сказал?
— Я говорю тебе, — я захихикал и снова притянул её к себе, крепко обнимая, пока она извивалась.
— Не тяни, — сказала она, ткнув мне в ребра.
— Усёк. Хотя думаю, что сегодня я в последний раз разговаривал с Дексом.
— Что он сказал?
— «Пошел нахуй».
У неё отпала челюсть.
— Серьезно?
— Ага, — я покачал головой. — Более трех миллионов долларов, и всё, что я получил, это — пошел нахуй.
Перед боем я позвонил Тони Саббатини. Он был случайным знакомым Арло — грязь имеет тенденцию держаться рядом с грязью — и хотя я никогда не встречался с этим человеком, до меня доходили слухи о его мафиозных связях.
Тони владел несколькими казино в окрестностях Вегаса, и все они были сомнительными. Декс по-настоящему обанкротился, связавшись с семьей Саббатини, но меня волновала только безопасность Вивьен. Поэтому, прежде чем выйти в Октагон с Сэваджем, я заключил сделку.
Три миллиона плюс то, что Декс потерял бы, делая ставки на мой бой. Я выкупил долг Декса. В обмен на это они должны были
