уж если я найду способ выжить, то и другие его сумеют использовать.
Жаль, что на эту скалу никто не додумался поместить Алтарь Вознаграждения…
Вот тогда бы я точно поставил на нашу победу.
Правило №4 успешного и живого колониста незнакомых планет
Каждый колонист, в соответствии с Правилом №2, должен приложить все силы для выживания. Поэтому не надо удивляться тому, что другие выжившие тоже так поступали. Однако необходимо помнить, что словосочетание «все силы» — означает, на самом деле, отсутствие рамок, границ и правил.
Подчас поступки и решения других колонистов могут показаться аморальными — и даже отвратительными. И, скорее всего, если кажется, то так оно и есть. Но не стоит их осуждать лишь потому, что сам бы так никогда не сделал. Может, и сделал бы! Или был бы не успешным, а мёртвым.
Однако после того, как узнал о чём-то действительно ужасном, совершённом другим успешным колонистом — приглядывай за этим негодяем. Вдруг он уже привык? Вдруг он не страдал, а наслаждался?
И, может быть, уже пора применить правило №1?
Следствие №1 из правила №4 успешного и живого колониста незнакомых планет
Каждый колонист, принимая решение, призванное спасти его жизнь, может сделать что-то такое, что другому колонисту покажется аморальным, отвратительным — или вообще ужасным. Но думать об этом стоит тогда, когда всё уже сделано. Иначе, думая об этом в процессе принятия решения, можно потратить слишком много времени.
И тогда нечем будет думать (вследствие потери думательного органа и способности рефлексировать).
Ведь чтобы понять, насколько ты «аморально отвратителен», «отвратительно аморален» и «ужасно ужасен» – тебе, колонисту, надо для начала остаться живым!
Глава 19. Ваще чот опасное
Дневник Листова И.А.
День двадцать третий. Подготовка — залог успеха
Когда утро окрасило багряным восточный край неба, я занимался тем же, чем и вчера — делал дротики. Правда, мои помощники ещё только просыпались. Поэтому часть дротиков пришлось делать самому целиком и полностью.
Кстати, они получались весьма разнообразные. Каждый был уникальным и неповторимым. Просто у нас не было времени ровнять древко, и не было времени тонко обкалывать кремень. А ещё мы не нашли в округе полезного гриба с быстро засыхающей смолой.
Однако это были именно дротики. И они отлично должны были работать на близких дистанциях. А будь у нас дротики, которые можно кидать далеко — они всё равно оказались бы бесполезны… Мы просто не умели этого делать.
— Ты это… — голос был знакомый, и я даже голову не стал поворачивать. — Можно присесть?
— Садись, Дунай, — пожал я плечами. — Чего хотел?
— Ты… Вано, ты извини. Я чего-то совсем запутался… — признался здоровяк, усаживаясь рядом. — Влад так гладко заливал! А я уши развесил… Ваще чот…
Я молчал достал нож. Обрезал шнурок, которым обвязывал расщеп древка, где держался наконечник. И быстро затянул узел обмотки.
— Влад заливал с самого начала… — заметил я, указывая ножом на южную оконечность нашей импровизированной крепости. — Он лежит во-о-он там. Дрыхнет. Кстати, он меньше всех тащил волокуши с ранеными, на которых был ты. Увиливал от любой работы… Можешь сходить и послушать его снова. Думаю, он опять тебе много чего расскажет.
— Понимаю… Ты злишься, — Дунай вздохнул. — Причин у тебя много… Но ты пойми…
— Да не хочу я ничего понимать, Дунай… — отрезал я. — Ты просишь понимания, а сам понять не хочешь. Да, тогда, на совете, ты мог меня подозревать в чём угодно. Но чтобы я прямо с места в карьер начал кого-то убивать? Серьёзно?.. Что тебе про меня Влад такого наплёл, что ты так решил?
— Он много чего наплёл… — поморщился Дунай. — И что ты меня и Сочинца обзываешь за спиной. И что сам в лидеры метишь. И что трус. И что подлый. И что наверняка сам спровоцировал предыдущий конфликт...
— И ты поверил? — удивился я. — Прошлый «конфликт» у тебя на глазах развивался. И у тебя же на глазах закончился.
— Ну я же не всё видел!.. — резонно возразил здоровяк. — Я тогда на совете просто подумал, что тебя обидели, и вдруг ты сорвёшься… Я же знал, что тебя в капсуле восстановят, даже если случайно убью. Подумал, что даже сам тебе натаскаю мяса на новое тело…
— Ага. А что я при этом испытаю, ты не подумал? — уточнил я. — Вот как-то я совсем не рвусь помирать, знаешь ли…
— Ну я ведь уже признал, что неправ… — грустно вздохнул Дунай.
Признать-то он признал... А вот готов ли был я его простить? И сам ли он признал неправоту, или под давлением Сочинца и Костромы? Этого я не знал, если честно. С другой стороны, верно сказал Ланс: «Дом, разделённый в себе, не устоит».
Так стоило ли продолжать вражду? Тем более, Дунай у нас — один из лучших бойцов. К тому же, умеющий метать копья и дротики.
Вот бойцов Влада я бы, выбиваясь из сил, не тащил. И «лечилками» бы не пичкал. Но когда мы собирались уходить из лагеря, всем было плевать, кто ты и почему ранен. Вера лечила всех, не разбирая, где свой, а где чужой. А уж потом и подавно глупо было бросать людей…
— Ладно, забыли! — поморщился я, поднимая следующее древко и принимаясь делать расщеп. — Ты только не повторяй больше…
— Спасибо, Вано! Вот ты мне щас камень с души снял! — здоровяк попытался меня обнять, но я вовремя отсел с подчёркнуто испуганным видом. — Ну ладно… Но всё равно спасибо!
На самом деле, мне тоже стало полегче… Но ещё не так сильно, чтобы с Дунаем обниматься. Он же, бугай такой, и кости сломать может в порыве радости!..
Военный ушёл, а я ещё какое-то время делал новый дротик. К сожалению, мастерить его приходилось по старинке, как в палеолите. Сначала расщеплял конец древка, затем в него вставлял остриё, а потом всё это на пределе сил заматывал шнурком.
В идеале эту конструкцию ещё надо было обмазать клеем или смолой. Иначе несколько попаданий такой поделкой — и можно всё разматывать и заново собирать. Вот только я не забыл своё великолепное каменное копьё, которое сутки
