Санна передает Дорн полицейским, ожидающим снаружи, потом торопится обратно в дом. На кухне, склонившись над раковиной, стоит Эйр. Из-под крана течет вода, глаза у нее зажмурены. Она промывает их струей теплой воды.
–Ты в порядке?
–Нет, ни хрена я не в порядке,– раздраженно отвечает Эйр.– Жжется как фиг знает что… Снюс же едкий?
–Промывай давай,– отвечает Санна.– Если не станет лучше, я позвоню в справочную по отравляющим веществам проконсультироваться, а потом, если что, поедем в больницу.
–Можешь найти чистое полотенце?
Санна роется в ящиках и шкафах, но не находит никаких полотенец.
–Пойду поищу в других комнатах,– говорит она.
Эйр держит воду включенной. Жжение ослабло, и ей становится лучше. Она облегченно вздыхает, зрение еще размыто, но, обернувшись, она довольно хорошо различает картину на стене. Свет на картине зловещий. Эйр моргает, она не может сфокусировать взгляд, прыскает еще воды на глаза и делает новую попытку.
Перед ней охотник. Он еще ребенок, ногой мальчик на картине опирается на оленя с лицом девочки. Над ними в ярком слепящем свете парит худое безликое существо. У него большие меховые крылья, как у летучей мыши, а с шипастых лап свисают порванные цепи.
Это дьявол, и он свободен.
29.
На голове у женщины корона из голубых, похожих на водоросли листьев, щеки обрамляют золотые завивающиеся локоны. Эйр отрывает красующуюся на бутылке с водой этикетку с русалкой. Она складывает из нее самолетик, который потом отправляет в полет в сторону корзины для бумаг в комнате опергруппы.
Когда заходит Санна, она выпрямляется и трет веки.
–Как теперь дела?– интересуется Санна.– Помогло тебе средство, которое в больнице дали?
Эйр кивает и моргает.
–Почти все прошло.
–Хорошо.
К пальто Санны пристало несколько листиков. Вид у нее взъерошенный.
–Что такое?– спрашивает Санна, когда Эйр начинает хохотать.
–Посмотрела бы ты на себя.
–А что?
–Видок у тебя хреновый.
–Ну спасибо.
–Поезжай к себе, поспи пару часиков.
–У меня все нормально. Я прогулялась немного, когда припарковала машину.
Эйр недоверчиво смотрит на нее.
–Я знаю, что ты хочешь, чтобы мы гнали дальше. Но, может, стоит рассматривать то, что случилось там, у рыбацких сарайчиков, как предупреждение?
–А где Алис?– спрашивает Санна, стаскивая пальто.
–Я видела ее снаружи, так что она точно скоро вернется.
На магнитной доске висит рисунок, который Джек набросал во время первого допроса. Волчьи глаза, обведенные жирной черной линией, смотрят прямо в комнату. Санна снимает рисунок и подставляет под свет. Эйр думает про Мюлинг, про все, через что прошел Джек, и гадает, что же он мог увидеть. На несколько секунд у нее возникает ощущение, что коллега вот-вот расплачется, но потом та крепит рисунок обратно на доску. Вернув его на место, она возвращает себе свой обычный стерильный взгляд.
–Как там у Джека дела?– осторожно спрашивает Эйр.
–Он остается в больнице,– отвечает Санна.– Ему не очень хорошо, но он стабилен. Бенджамин несколько раз сильно ударил по нему.
Она отыскивает фото из лагеря и кладет на стол.
–Что ж, давай начнем. Алис, наверное, скоро подойдет.
Эйр берет фотографию в руки, потом кладет обратно на стол. Она не знает, как это сказать. Ведь Джек мог знать что-то еще. Интуитивно она понимает, что Санна не согласится на еще один допрос.
–Что это за снимок?– спрашивает она в итоге.
–Какая-то дешевая любительская фотография.
Эйр внимательно смотрит на нее.
–Слушай,– она внезапно переводит тему,– а Джек не мог знать что-то про лагерь? Его мама ведь работала на Кранца. Может, нам следует его опросить?
–Он сейчас в плохом состоянии,– отрубает Санна.– Не получится.
–Ладно,– отвечает Эйр.– И что делать будем?
–Вернемся назад. Проанализируем все с самого начала. Посмотрим, где окажемся.
Она указывает на фото.
–Мия. Семь лет назад.
Эйр вздыхает.
–Надо, блин, чтобы кто-нибудь вернул смертную казнь за причинение вреда детям.
–Прежний священник,– продолжает Санна,– Хольгер Кранц. Он, получается, хотел научить детей ценности жизни. Прибавим к этому то, что он сделал с Мией…
–Да, всем на этом снимке досталось, они все наверняка получили какие-то психологические травмы,– добавляет Эйр.
–И нам нужно разыскать всех, чьи имена у нас на руках,– Санна указывает на мальчика рядом с Мией.– Побеседовать с каждым, кто побывал в лагере, кто-то должен знать, кто он такой.
–От Алис что-то новое было?
–Полная тишина с тех пор, как я передала ей имена.
–Да где она бродит?– Эйр допивает воду из своей бутылки, кидает ее в ведро и идет к двери на поиски Алис.
В этот момент из коридора в комнату входит Алис с подносом, заставленным чашками, кроме того, на нем кофейник со свежезаваренным кофе и большой стакан воды. Под мышкой у нее, как обычно, пачка бумаг, больше напоминающих стопку аккуратно сложенных простынок.
–Добро пожаловать обратно в бункер,– приветствует она их с улыбкой. Она наливает в две чашки дымящийся горячий кофе и садится за стол, одну чашку передает Санне, другую Эйр.
–Так что, мы взяли художницу?– спрашивает она.
–Она задержана за нападение на Инес Будин,– отвечает Санна.– Далее наверняка последуют другие обвинения, потому что она разыграла собственную смерть, напала на Эйр…
–А ее алиби в последние дни?– спрашивает Эйр.
–Это не приоритетный вопрос,– отметает ее комментарий Санна.– В убийствах мы ее не подозреваем.
–Но все равно ведь надо проверить,– вскидывается Эйр.
Алис прокашливается:
–Бернард разыскивает того арт-дилера, который, как она утверждает, жил у нее.
–Но?– спрашивает Эйр.
–Ждем, пока он даст о себе знать.
–Ладно,– отвечает Санна.– А мама Мии, Лара Аскар, с ней удалось связаться?
–Ее мобильный выключен, друзья, к которым она собиралась, не перезванивают. Я оставила им сообщения и связалась с местной полицией. Если мы хотим, они могут съездить туда сегодня днем и поискать ее.
–Окей. Хорошо. Что еще?
–О собаках Дорн позаботятся, как ты просила,– обращается она к Эйр.– Я созвонилась с соседями, они прямо сейчас поедут туда и присмотрят за ними.
