эм… образ.
Многозначительная пауза, а затем мне на плечи накидывают плащ. Больше желая скрыть мой очередной акт непослушания. Думаю, Майк не реагирует на мои выходки только потому, что не знает, как тут поступить. Двоякое чувство: я вижу нескрываемый восторг в его глазах одновременно с порицанием.
Спуск по лестнице. Я отсчитываю стук каблуков собственных туфель по полу. Тридцать семь… Мы выходим из башни. Семьдесят восемь… посреди площади установлен портал, в который входить мне совершенно не хочется. Сто три. И мы входим в портал на площади. Спасает меня лишь то, что мы выходим на другой, более широкой и усыпанной клумбами с розами. Шипы у розочек были с мой указательный палец, что было крайне интересно. Но рассмотрением цветов мне заняться не дали, поведя в замок.
Тот был огромный, темнее правда, чем Белокаменный, но больше раз в шесть и неприступнее что ли… Непонятно почему ничто не могло притянуть мой взгляд. Обстановка хоть и говорила о том, что все здесь дорого, однако вызывало лишь усмешку и рвотные позывы от всей этой кучи фальши, которые хотелось выплеснуть, желательно на кого‑нибудь самого противного. Везде сверкали разноцветные огни, прожектора и фонари. А на душе разгоралось беспокойство. И, наверное, страх. Погано в общем было.
Войдя в широкий уставленный скульптурами холл, я заметила ожидающего меня отца с… бабулей. Последний раз я видела её почти год назад на своём дне рождения. Внешне она не изменилась ни на каплю, как, собственно говоря, и всегда. Первым воспоминанием о ней был день рождения, в который мне исполнилось пять. Помню их спор с Раей, крики детей вокруг – кто‑то из группы постоянно дрался. Помню большой торт, который доедали почти всем Домом и подарок – заколку с сотней камушков на креплении из металла, похожего на серебро, только со странным будто чёрным свечением. Бабуля с мамой именно из нее спорили тогда. Не знаю, что несла тогда их глупая ругань, но отдавать заколку я отказалась даже под страхом сурового наказания. Сейчас же, будто глядя наперёд, я попросила девушек прикрепить ее к пучку на голове.
Отец с бабулей спорили о чем‑то и с ненавистью глядели друг на друга. Я не была этому удивлена. Не скажу, что белокурую и голубоглазую красотку – бабушку, которую так даже язык не повернётся назвать, все любили. Скорее наоборот, та, в ком я ещё месяц назад узнала заочного главу целого мира, была нетерпелива, строга и крайне резка абсолютно со всеми. В ее речи я никогда не слышала мата или грубости, однако обычными словами женщина била в самое сердце, разрывая его словно бомба.
Стоило мне войти в зал, как наступила тишина, и все с улыбкой смотрели на меня. Бабуля Актиния явно заметила сперва приметную заколку на моей голове, а не меня, отец же просто был рад, что меня не пришлось тащить сюда силком. И вся эта радость и счастье продолжались ровно до того момента, пока я не решила снять плащ. Вещь я отдала Майку, который галантно отошёл повесить ее в гардеробную. Выражение лиц родственников можно было описать лишь одной фразой: мне кранты. Из‑за чего я пожалела о содеянном. Потому как Леди Актиния Кери сегодня была крайне скромно одета в прикрывающее плечи и грудь по шею платье простого кроя. В отличие от меня – моя юбка занимала ровно квадратный метр, не считая шлейфа сантиметров двадцать.
Да простят меня Боги всех миров и народов, но сегодня я решила рискнуть всем, дабы узнать информацию. Поэтому я оглядела фойе в поисках Вольтера, но, не обнаружив его, медленно и с улыбкой подплыла к отцу.
Народ, толпившийся возле входа в зал, меня не замечал, да и среди Леди тоже мелькали чересчур открытые плечи и грудь, так что меня сейчас мало волновал мой внешний вид.
Но Вильгельм неожиданно направился ко мне навстречу сам, неся кажется над собой целую лавину злости. Я действительно ощутила морозец на коже. Подбежав ближе, отец зашипел прямо мне в ухо:
– После бала ты будешь наказана! Но сейчас слушай меня внимательно! – его глаза угрожающе сверкнули, и он продолжил, – если ты разрешаешь кому‑то с тобой танцевать, то автоматически даешь право за тобой ухаживать. Так что никаких танцев! Вообще! Поняла?
Я, и не думавшая танцевать потому, как не умею, кивнула и продолжила слушать. Однако отец вдруг замолчал, вздрогнул от легкого звона, затем тяжело вздохнул и, взяв меня за локоть, отправился в зал. Шли мы медленно и вальяжно, потому я успела подметить нужные детали. Такие, например, как то что я почти сровнялась ростом с отцом. И это несказанно радовало, ведь теперь я хотя бы буду доставать Вольтеру до плеч и смогу убеждать себя, что это сглаживает другие различия.
Самый большой стадион был меньше этой бальной комнаты. Ярко горел свет, столы с закусками стояли у стен, куча блесток резала глаза, и несколько пар уже танцевали, кружась в центре залы. Здесь было вдохновенно красиво – особенно радовала глаз огромная подвесная люстра под самым потолком. Сотни тысяч мельчайших деталей и разноцветных хрусталиков будто зависли в воздухе, так и пугая тем, что в любую секунду это воистину громадная конструкция может упасть.
На душе становилось все поганее, свет слепил глаза, и, кажется, у меня развивался хронический психоз.
Мы с очень напряженным Вильгельмом проплыли до противоположной от входа стены и встали в такую же толпу разодетых Лордов и Леди, уже не скрываясь косящихся в нашу сторону. Мне было все равно, я ждала его прихода, неосознанно оглядываясь в сторону выхода.
Неожиданно музыка закончилась, все встали к стене, и в центр зала вышел Магистр – сорокалетний мужчина с сединой в волосах. Как я поняла, что он глава рода Райдер? Просто он был похож на Майкла. Да настолько, что теперь я знала, как будет выглядеть в старости Майк. Неужели дальний родственник может выглядеть настолько идентично? Я много раз слышала от окружающих слово "принц" в его отношении, однако возможно ли парню быть сыном главы Деймоса? Я почему‑то думала, что такой отпрыск должен получать образование получше. В роду, например. Или же вызывать всех учителей на дом.
Меня отвлекла Аргхельм, которая почти полностью закрыла лицо вуалью, оставив только нижнюю часть. Именно по ехидной улыбке я ее и узнала. Как вообще можно не увидеть клыкастую улыбку а‑ля "Вы все дурачки"?
Арья встала за мной, кивнула в знак приветствия и отхлебнула из бокала с шампанским. А мне не дали! Жмоты.
