И я уже знала, кого нужно благодарить. Гаверию. Старая драконица не просто закрыла своим немаленьким телом детскую, но и умудрилась удержать стены от обвала.
— Долг возвращен, — сдержанно сказала она, когда мы пересеклись в коридоре. — Ты спасла моего внука. Я спасла твое потомство.
Удивительно. Она даже не захотела принять мою благодарность, лишь горестно покачала головой и сказала, что нужна сыну. Необходимо организовать похороны.
— Бедные мальчики, — вздохнула Лира, покачивая слинг с яйцом. — Пережить такое. У нас с Аттисом хоть и нет этой самой мысленной связи, но я могу представить, как ему тяжко. А что Каин?
— Нормально.
— Как… это?
Я пожала плечами, как бы подтверждая — сама удивлена.
— Он никогда не скорбел по родителям. Тот дракон, что умер от его когтей, был для Каина, как для меня Тиамат. Странным далеким обрывком прошлого. Я чувствую его усталость, облегчение… но не горечь. Единственная семья, которую он признавал и хотел, это наша с ним.
— Значит, вы в порядке? — Лисичка не хотела показывать мне свое желание сбежать к мужчине, чью любовь она, наконец, завоевала. Так что я сама подтолкнула ее к выходу:
— Это был не самый трудный день в нашей жизни, уж поверь. Сходи к Аттису, а я посмотрю за яйцом.
Взяв шелковистый узелок в руки, проводила верную подругу взглядом, и когда та упорхнула наружу, раздвинула ткань пальцами. Коснулась теплой шероховатой скорлупы. Все закончилось не так, как рассчитывала моя мать. Каин увидел, к чему может привести потеря истинной пары, сколько боли и безумия вырывается наружу, сжигая все на своем пути. Но то, что должно было сделать моего проклятого уязвимым, привело к обратной реакции.
Он понял меня. Понял, кем хочет быть.
Приняв больше полусотни гостей, каждый из которых старался посочувствовать и восхититься нашей с Каином храбростью, я как-то легко ушла в сон, облепленная со всех сторон телами сопящих скорпиошек. Рядом дремали вымотанные тройняшки, в люльке, тесно обняв ручками драконье яйцо и отпихивая волчат, спала Лилия. Долгожданная тишина.
***
— Вы хотели узнать правду обо мне. Это скажет вам больше любых речей.
Я непонимающе уставилась на протянутую Фиралисом книгу в оплетке из оленей кожи.
— Не поняла?
— Мой дневник. Прочтите все, если хотите. Но самое важное я пометил закладкой.
Павлин потоптался на месте, словно не решаясь что-либо добавить, а затем оставил меня на попечение Харрука с Луисом и ушел помогать разгребать завалы. Каин как раз руководил процессом, собираясь в ближайшее время восстановить большую часть архитектурного ансамбля дворца.
Вэнь Ла наоборот — только что вернулся из темницы, куда поместили мою мать, и лучился удовольствием.
— Ох, и бешенная же самка. Расцарапала всех охранниц, довела до слез имперского палача… Ты уверена, что хочешь поступить с ней именно так? — поинтересовался он, садясь на корточки и опуская треугольное вытянутое ухо на мой живот.
— Ты же видел поселение, сколько там мужчин и детей. Они не виноваты в том, что полюбили Тиамат. Да и сама эта женщина слишком ценна, чтобы просто отрубить ей голову.
— Если она сбежит…
— Не бойся. Не сбежит. Каин уже передал ей мое послание, и хотя сейчас она в панике — потом придет осознание. Это ее шанс.
— Довольно. Дела подождут, — проворчал Харрук, пытаясь отобрать у меня дневник. — Насели всей толпой на мою девочку.
— И как только этот пернатый хлыст успевает везде быть и при этом выглядеть сногсшибательно? — ревниво поддакнул Луис, заворачиваясь в мой шелковистый с фиолетовой искрой хвост. Пенсне на его носу треснуло, а между бровей зрела внушительная шишка. Невольно потянулась, чтобы приласкать бедного ученого.
Для лисов лицо — самая важная часть тела!
— Судя по запахам и форме выпуклостей — все с твоим потомством нормально. Но больше никаких резких движений. Как супруг и наставник за-пре-ща-ю! — по слогам проговорил Вэнь, целуя меня в лоб. Я задумалась — а не дать ли ему коленкой в пах в самых профилактических целях? Но потом передумала. Не, в хозяйстве пригодится.
Взяв дневник подмышку, решительно уединилась в отдельной комнате.
— Посмотрим, что ты там скрывал…
Какой красивый подчерк, любо-дорого смотреть.
Хм, наброски о воспитании молодых сыновей павлиньего клана. Довольно… интересно. И жутковато, если подумать. О том, что им годами в головы вдалбливают строгие дисциплинарные рамки, я знала. Никаких изъянов, будь идеален.
— Боже, ты и так идеален, не нужно в себе сомневаться, — пробормотала я, листая страницы. Тренировки, тренировки, занятия творчеством. Снова тренировки. Недостаточно. Не понимает чужих чувств, не хочет подвести главу Фавианнет… должен… обязан… снова и снова…
Поняв, что сейчас захочу усыновить Фиралиса, а не дать ему прощение, пролистала до закладки.
И сразу наткнулась на свое описание. Точнее описание девушки с вуалью, что всеми силами пыталась продать семейное украшение в павлиньей лавке. На нескольких листах мой бывший наложник описывал, как забавно и нагло незнакомка выбивала у его работника медные гя. В тот момент он просто не смог заставить себя вмешаться. Деньги ушли к нахальной спорщице.
Чуть дальше. Он снова столкнулся со мной на чаепитии Фавианнет. Никто раньше не проявлял к нему открытый интерес. Обычно девушкам не нравятся мрачные мужчины… Это что-то значит? Нужно узнать больше.
Еще чуть дальше. Убедил бабушку принять мое предложение. Долгое описание собственных наблюдений, попытки найти причину сблизиться, сопротивление со стороны родни… Услышал, что я связана с проклятым драконом. Неизвестность пугает. Нет ни малейшей причины, чтобы глава клана разрешила стать наложником сомнительной личности. Снова поиски, снова бессонные ночи за тренировками.
Прочитал мою повесть одним из первых. Понял, что пропал.
Надо стать сильнее.
… за цикл самостоятельно поднял ранг с беты до альфы, но и этого мало, чтобы получить независимость. Сородичи хотят назначить новым главой. Тогда он точно не сможет стать полезен…
Я читала и не верила своим глазам. В этих строках было столько нежности и отчаяния, словно их писал какой-то другой мужчина. Тот, кому я реально нравилась.
— Ты жуткий тип, знаешь об этом? — спросила у Фиралиса, когда, наконец, нашла его на развалинах алтаря с драконьими статуями. — Ты следил за мной два года? Уговорил Фавианнет взять меня автором постановок? Отказался от титула, чтобы сидеть с моими детьми и Шианом?
— Верно.
— Если я тебе нравлюсь, то зачем говорил, что у тебя есть возлюбленная?
Вопросы роились и накладывались друг на друга, грозя вылиться во что-то громкое. Взрывное. Павлин принялся сосредоточенно подбирать слова:
