помедлил. – Единственный. Но знаешь, белка, не случись этой задницы, не приехал бы я в Питер и тебя бы не встретил.
- Подожди, не поняла. А где невеста-то?
Сначала мы плотно застряли в пробке, потом я никак не могла воткнуть машину, и в результате в ресторане оказались, когда все уже сидели за столом. Фокин – во главе, весь роскошно-парадный, но один.
- Откуда я знаю, - пожал плечами Вадим. – Но почему-то не удивлен.
- Сейчас приедет, - пояснил мой сосед, сероглазый блондин-красавчик, хоть в кино снимай. – Мама ее дома с Марусей осталась, и там какая-то катаклизма. У Макса с Нинкой вечно так, они нормально не могут. Ой, милая девушка, а вы не Юля случайно? А то я между двух рыжих, мог бы двойное желание загадать.
- Нет, Яна, - я посмотрела на женщину рядом с ним, действительно такую же рыжую, как и я, только чуть посветлее и буйно кудрявую.
- Липкий, прекрати! – зашипела та и, перегнувшись через него, спросила:
- Простите, а вы случайно не Яна Логинова?
- Да, - призналась я. – Так уж вышло.
Развить тему мы не успели, потому что появилась Нина – симпатичная длинноволосая блондинка в голубом платье.
- Прошу прощения, - сказала она, садясь рядом с Максом. – Мама умудрилась разлить все, что я оставила Маньке на прокорм. Пришлось доиться заново.
Я вспомнила, как когда-то сцеживала молоко для Алекса, чтобы уйти куда-то. И вдруг пробежала мысль, одновременно теплая и пугающая, что это может повториться. Покосилась невольно на Вадима и заметила, что тот смотрит на Нину с каким-то странным выражением. Не с интересом, а словно пытается вспомнить, где видел ее раньше.
- Горько! – потребовал Липкий – что это, фамилия или прозвище? – Очень-очень сильно горько, прям горит. Аж с января прошлого года горит, - и добавил вполголоса: - Хоть и с другой невестой.
- Липнин, ты долго еще будешь меня позорить? – зашипела Юля, сняв мой вопрос.
- До конца жизни, дорогая, - за этим последовал звонкий чмок в щеку.
- Эй, это нам горько, а не вам! – возмутился Макс и встал, потянув за рукав Нину.
Целовались они долго и со вкусом. Гости досчитали до двадцати и сбились. Ну а дальше все понеслось в том же ключе – весело и с сумасшедшинкой. Гостей было не так уж много, десятка два, все примерно от тридцати до сорока, большинство, как я поняла, связаны с медициной. Разговор то разбивался на отдельные ветки, то снова становился общим. В незнакомых компаниях я обычно чувствовала себя скованно, хотя вряд ли кто-то поверил бы в это. Но тут с самого начала стало легко и свободно. В том числе и потому, что никто, кроме Юли, меня не опознал. Ну или сделали вид, что не опознали.
Когда начались танцы, Вадим слегка подпихнул меня под попу с напутствием:
- Развлекайся.
Я, конечно, охотнее потанцевала бы с ним, но поскольку в ближайшие пару-тройку месяцев с этим обстояло сложно, отрывалась со всеми, кто приглашал. Когда Липкий, которому на удивление шло это прозвище, вернул меня на место и уволок танцевать свою жену, Вадим разговаривал с Максом. И, кажется, речь шла обо мне. Точнее, об инструкторе для меня.
- Нет, не знаю, - покачал головой Макс. – Как-то без надобности было. Давай Нинку спросим.
- Инструктор? – переспросила та, подойдя к нам. - В смысле? Для взрослых? То есть для тех, кто уже с правами? Нет, не знаю. А подожди-ка… Максим, помнишь, ты рассказывал, что оперировал тетку, которую муж подставил под левый поворот? И что тот полгода за руль не мог сесть, а потом поездил с инструктором, и все стало окей?
- Да, что-то было такое, - Макс наморщил лоб. – Тетку помню. Я могу по базе ее координаты пробить, позвонить и узнать. А кому надо? Ян, тебе, что ли?
Я покраснела, как рак.
- Да, ладно, не тушуйся, - он похлопал меня по руке. – Ничего тут нет стыдного. Лучше поучиться, чем в аварию попасть. Чуп вон хорошо знает. Хотя иногда бывает, что и это для чего-то нужно. Мы с Ниной Львовной познакомились, когда она меня своим танком подбила. А второй раз встретились, когда ее в академию привезли с переломом, тоже с аварии.
Я вспомнила вчерашние слова Вадима: «не случись этой задницы, не приехал бы я в Питер и тебя бы не встретил».
Пожалуй, Макс прав. Все для чего-то нужно. И задницы тоже.
Вадим
- Ян, ну ты чего?
Шмыгнула носом, уткнулась в подушку. Только вот недавно подумал о том, что ни разу еще не видел ее плачущей. И нате вам, пожалуйста.
Прислушался к себе. Раздражения не было. Но и чувства «ах, я негодяй» - тоже. Спасибо Дине, к таким вещам выработался стойкий иммунитет.
- Не хочу, чтобы ты уезжал, - невнятно утонуло в подушке.
- В пятницу вечером приеду. А если не смогу, тогда ты ко мне. Вроде, обговорили все, нет?
- Да. Все равно не хочу.
Мне тоже не хотелось. Вот проснусь в понедельник утром – а ее нет рядом. Хотя сколько там мы просыпались вместе – всего-то неделю. Но этого было достаточно, чтобы стало необходимым.
Все эти шутки насчет кавалерии и графитового стержня – все оказалось мимо кассы. Потому что получилось совсем по-другому. Хоть и расставались всего на несколько дней, а все равно с оттенком грусти. И разве можно этим затариться про запас? Это как про запас надышаться. И если раньше была такая вечная война-охота-игра, то сейчас вышло совсем иначе. Мягко, неторопливо. Нежно.
Да, именно так. И нежность эта была – до мурашек, до щекотки в носу. Впервые в жизни то, что я мог и хотел дать, принималось с радостью и возвращалось сторицей.
Странно, я весь день в больнице думал о том, как мы вернемся вечером домой и прямо с порога устроим оргию. А вместо этого сидели рядом на кухонном диванчике, и я кормил Янку черешней, выбирая из миски самые крупные и спелые ягоды. Брал за хвостик и дразнил ее, касаясь губ и отдергивая, когда пыталась поймать. А потом целовал ее – сладкие с кислинкой губы, фиолетовые от сока. Черешневые. И эротики в этом было не меньше, а может, и больше, чем в моих фантазиях. Или в тех красивых
