себя на том, что размышляю о возможных вариантах. В конце концов, только чудо могло вернуть его мне в этом мире, и часть меня задается вопросом, когда его заберут снова. Вырван из моих рук прежде, чем у меня даже появился шанс насладиться этими моментами с ним без чувства вины.
Валдис ерзает подо мной, его живот прогибается под моей рукой, и я с улыбкой откидываю голову назад, наблюдая, как он пробуждается ото сна. Острые линии его подбородка напрашиваются на поцелуй, и когда я наклоняюсь вперед, он вздрагивает, крепко обнимая меня. Моргнув несколько раз, он оглядывается по сторонам, пока его взгляд не падает на меня, и он облегченно вздыхает.
Мое тело скользит по его телу, когда он тянет меня на себя, прижимая к себе, и запускает пальцы в мои волосы.
— Я не знаю, что я сделал такого что бы проснувшись этим утром и увидеть твое лицо. Его глубокий голос грохочет мне в ухо, когда я лежу у него на груди. Руки скользят по моей коже, он прикасается ко мне, как будто ему нужно доказательство того, что я сейчас здесь, с ним.
— Если бы я верила в Бога, я бы назвала это — Его благословением.
— Ты не веришь?
— Я не знаю. Моя мать всегда говорила мне, что Бог любит безоговорочно. Если бы это было правдой, тогда зачем брать так много? Мой отец, моя мать, Брайани, Роз и Кадмус. Все, на кого мне когда-либо было не наплевать, включая тебя. Почему ты должен был страдать из-за любви?
Он закидывает руку за голову и смотрит вдаль с задумчивым видом.
— Я не знаю. Я думаю, такова природа этого. Нам нравится знать, что это можно отнять. И когда это происходит, я думаю, мы продолжаем надеяться, что это каким-то образом к нам вернется.
— Ты думаешь, те, кого мы любим, вернутся?
— Не в том смысле, что они восстанут из мертвых. Он проводит пальцами по моей щеке, глядя на меня сверху вниз.
— Но я думаю, мы увидим их неожиданными способами. Мы услышим их голоса и увидим их улыбки. Их воспоминания не должны умереть. Взгляд блуждает по моему лицу, он убирает волосы с моих глаз.
— Что касается нас с тобой, я не думаю, что Бог пока знает, что с нами делать. Улыбаясь, он наклоняется вперед, запечатлевая поцелуй на моих губах.
— Наверное, лучше просто наслаждаться тем, что у нас есть сейчас.
Кивнув, я снова прижимаюсь к нему носом, глядя в сторону восхода солнца и обнимая его крепче, чем раньше. Мы лежим так некоторое время, пока лагерь внизу не начинает шевелиться, двигаясь, как будто собираясь в дорогу. Мы с Валдис одеваемся и спускаемся обратно по скале, туда, где Рен и Рис встречают нас у подножия горы.
— На востоке есть община, о которой мне рассказывал мой папа. Предполагается, что она похожа на Шолен, но… лучше. Рен вручает нам с Валдис по жестяной чашке теплого кофе каждому. Тепло просачивается в мои холодные ладони, когда я беру его и делаю быстрый глоток.
— Мы приглашаем вас пойти с нами.
Я не могу отрицать волшебства прогулки по Шолену, даже если это место было запятнано моим опытом в Калико. Если такое место существует без ужасов, я был бы дураком, если бы отказался.
— Я думала, тебе не нравится Шолен?
— Мне не нравились принципы этого места. Идея, что они не пустят других. Что мы не были свободны приходить и уходить, когда нам заблагорассудится.
— Откуда ты знаешь наверняка, что это место чем-то отличается?
— Я не знаю. Но это стоит проверить. Она потирает рукой живот и оглядывается на Риса.
— Это больше касается не только меня.
Глядя на Валдиса, я ищу в его глазах какие-либо колебания, какие-либо оговорки по поводу этих людей, и хотя он выглядит задумчивым, как всегда, его кажется, не смутило предложение.
— Что ты думаешь?
Он проводит рукой по моим волосам на затылке.
— Пока я сплю под звездами, рядом с тобой, не имеет значения, где это находится.
С улыбкой я киваю и поворачиваюсь обратно к Рену.
— Тогда, я думаю, мы направимся на восток.
Мы находим Титуса сидящим у костра, его глаза погружены в невидимые мысли, и когда Валдис направляется проверить Аттикуса, я плюхаюсь рядом с ним.
— Ты в порядке?
Медленный и торжественный кивок сопровождает выражение его плотно сжатых губ.
— Он приснился мне прошлой ночью. Я потираю руки, чтобы отвлечься, агония от вида Кадмуса, одинокого в том туннеле, сжимает мое сердце.
— Каждый раз, когда я закрываю глаза, я слышу, как он кричит, в то время как эти твари утаскивают его.
— Он не чувствовал особой боли. Титус прочищает горло и шмыгает носом.
— Довольно быстро успокоился.
В этом есть некоторое утешение, хотя я не думаю, что Титус говорит мне это именно поэтому. Я думаю, ему нужно услышать это самому. Верить словам, чтобы он тоже мог оставить это в покое в своем разуме.
— Я думаю, мы направляемся на восток. Какое-нибудь сообщество вроде Шолена, но лучше.
Опустив взгляд в землю, Титус качает головой.
— Я не пойду.
Эта новость — удар в грудь, на мгновение лишающий меня дара речи.
— Разговаривал с Аттикусом прошлой ночью. Думаю, мы собираемся остаться в стороне.
— И что делать? Бродить по пустыне? Мной овладевает гнев, разочарование при мысли о том, что мне тоже придется оставить его позади.
— Просто не представляю себя оседающим в каком-то вымышленном городке вроде этого.
Я понимаю. Для тех из нас, кто не вырос в мире наших родителей, кто никогда не знал удобств той жизни, это кажется легкомысленным. Словно вступаешь на страницы книги, которую нам в конечном итоге придется отложить в сторону для нашей реальности.
Но я устала. Устала от мира, который постоянно требует платы за выживание. Жертвуй ради своего времени. На этот раз я хотела бы проснуться с некоторой долей безопасности, даже если это только временно. Даже если идея рая — всего лишь иллюзия.
И все же я буду скучать по своему другу. Моему защитнику на протяжении всех тех месяцев, когда я едва могла заставить себя встать и встретить предстоящий день. Без Титуса и его непреклонной веры в то, что Валдис все еще жив, я, возможно, не продержался бы так долго.
Взяв его руку в свою, я провожу большим пальцем по грубой, мозолистой текстуре его кожи. Руки, которые убивали ради меня, и по какой-то причине эта мысль вызывает слезы на моих глазах.
— Ты должен делать то, что подсказывает тебе твое сердце. Всегда.
— С тобой все будет в порядке, Кали. Теперь у тебя есть Валдис.
Интересно, так ли это было бы с Кадмусом. Если бы он предпочел остаться вместе с Титом или отправился с нами на восток.
— Не кори себя слишком сильно
