змеиному чемпиону.
— Кажись, рыжик, я таки расчухала этот голосишко! — Перенега ошарашенно-жалостливо пялилась на окровавленного богатыря. — Очень он похож на один из двух, что тогда я слышала под своим окошком, незадолго до убийства купца… Как его там величали, Демидий вроде?..
— Да! Ента был мой глас! А ещё хочу, чтобы ты знал: слово своё я держу! — не дав договорить старушке, вострая сталь резко, уверенно полоснула по горлу Перенеги. — Смотри, я отпустил эту противную каргу, как и обещал! — лапы Брадигоста разжались, и пожилая жительница, схватившись за свою гортань обеими дланями, страшно хрипя, принялась медленно оседать на мостовую.
— Ну ты и гадёныш!.. Подлюка гнусавая!.. — в неистовой ярости свирепо выдохнул поражённый случившимся Ратибор, инстинктивно в бешенстве дёрнувшийся было в сторону телохранителя княгини, но спеленали его крепко-накрепко, и даже огромные, хоть и усталые, потрёпанные побоями мускулы дюжего ратника не смогли разорвать стягивающих его нескольких связок железных оков. Плюс ко всему в молодого богатыря торопливо вцепилось с десяток пар рук, не позволяя ему даже встать на ноги.
— Да, я такой! — глумливо заржал, аки конь, Брадигост, присаживаясь на корточки и вытирая нож о льняной сарафан Перенеги, лежащей перед ним. — Уж больно она мне не по нраву была, трескучая каркалыга! Прям как старая мельница, всё скрипит да скрипит, ага!..
Вокруг раздалось мерзкое гоготание; ослямам явно пришлась по душе отвратная выходка змеиного витязя.
— Может, тебе моргашки вырезать? На память? — тем часом Брадигост поднялся и, подойдя к Ратибору, опустился на полусогнутых уже возле него, проведя туда-сюда перед голубыми глазами взбешённого «топтыгина» лезвием ножа. — Ну хоть одно око? Живым я пообещал тебя взять, но отнюдь не невредимым… Интересно, и зачем ты брату Эдиза понадобился?.. А я так надеялся самолично тебя разделать на небольшие мясные ломтики…
Договорить он не смог, ибо Ратибор, изловчившись, смачно жахнул сидящему перед ним на мысках телохранителю княгини лбом в нос, мигом его сломав.
— Ах ты скотина!.. — Брадигост отлетел от такой плюхи метра на полтора назад, приземлившись на пятую точку. Но уже спустя несколько секунд он вскочил и, огорошенно трогая свой переломленный шнобель, из которого добро хлестала кровь, да брызгая в гневе слюной, возмущённо возопил: — Сам напросился! Я тебя сейчас на ремни пущу!..
С этими словами чемпион Змейграда бросился к Ратибору, сжимая в кулаке нож, но уверенный, властный крик: «Стоять!» — заставил его сначала замереть, а после и вовсе нехотя отступить да склониться в поклоне. Кровь при этом всё продолжала капать перед ним на мостовую, быстро образовывая небольшую лужицу.
Тем временем ослямы застыли по стойке смирно, пропуская к месту событий своего военачальника.
— Тебе же было велено взять его живым⁈ Благодари, что я влез и помешал, а то болтался бы за невыполнение приказа уже к вечеру в петле на ближайшем дереве! — стремительно подошедший в сопровождении четырёх латников Геркант, сам также одетый в богатые вельберийские посеребрённые доспехи, добро заляпанные багровыми пятнами, грозно зыркнул на недовольно опустившего голову Брадигоста, а затем перевёл хмурый взгляд на стоящего на коленях Ратибора. — М-де, живьём, вблизи ты ещё здоровее, чем издалека!.. — не без уважения протянул командующий серым воинством, после зычно гаркнув своим подчинённым: — Ведите его вперёд, на енту площадь, как её там… На Дворцовую!.. Владыка желает лично лицезреть этого дикого зверя!..
Глава 33
«Да будет так!»
Дворцовая площадь. Спустя десять минут
— Ну-с, что тут у нас? — по Дворцовой площади, окружённой по периметру личной гвардией Его Величества, не спеша, чинно прохаживался мимо своего пленника Эдиз, одетый в идеально чистые позолоченные вельберийские доспехи, украшенные обильным вкраплением драгоценных каменьев на нагруднике. На пурпурном, богато вышитом плаще правителя Ослямбской империи во всю длину красовался герб его дома: золотой грифон, сжимающий в лапах обнажённые ятаганы. На баснословно дорогущей бархатной накидке властителя также не виднелось ни одного лишнего пятнышка, что, впрочем, было неудивительно, ведь в таких одеяниях самое место где-нибудь в праздничном шествии участвовать аль церемонии какой торжественной, но никак не на поле боя сражаться. Эдиз и сам это прекрасно понимал, ни в коем разе не претендуя на место в первых рядах своего войска; там и без него есть кому встать.
«В конце концов, за что я бойцам жалование плачу⁈ Пускай отрабатывают! А все лавры с почестями — мне! Так будет справедливо!» — лениво рассуждал про себя повелитель самого грозного западного царства, с нескрываемым любопытством рассматривая поставленного перед ним на колени могучего рыжеволосого варвара, которого на всякий случай добро обмотали ещё парочкой пудовых цепей. Так сказать, для надёжности. Ведь Ратибор хоть и застыл недвижно в ожидании своей участи, но с судьбой явно не смирился, о чём свидетельствовал грозный блеск синих зениц, нет-нет да прорывавшийся порой наружу из-под вспухших от побоев век.
— Да-а-а, здоровенный дикарь, нечего сказать! Ну и как же мне с ним поступить? Казнить быстро аль пущай помучается? Палачам ежели отдать, они его долго мурыжить будут! Впечатляющий экземпляр! Много моих аскеров положил… Эх, а сколько пыток он перенести сможет, пока не сдохнет!.. — вслух размышлял Эдиз, после чего слегка повернул голову и буркнул через правое плечо: — Что думаешь по этому поводу, уважаемая?
— Тут и думать нечего, — распахнув мантию хамелеона, чуть позади властелина соткалась из воздуха Урсула. — Его надо убить! — безумные, непонятного мутного оттенка очи встретились с презрительно сверкнувшими исподлобья голубыми зрачками. Колдунья, прикусив губу, внимательно разглядывала непокорного русича. — Этот воин очень опасен!
— И он, конечно же, умрёт, мой дорогой старший брат! — слева от императора из кучки придворных выскочил Джушукан и, окинув рыжебородого витязя восхищённым взором, чуть ли не взмолился, переведя взгляд на Эдиза: — Но пусть это случится на арене Кузгара! Отдай его мне, прошу! Только представь, какого шороху наведёт там этот варвар и сколько денег нам в казну положит!.. Ну а уж потом, когда он станет не нужен и народ к нему охладеет, скормим его рыжие космы львам у всех на глазах! Или палачам твоим отдадим, как пожелаешь! Но сначала надобно выжать из него все соки! Прибыль этот дикарь принесёт невероятную, нутром чую!..
— Ах, мой любимый младший братец, всё о нуждах казны государственной радеешь… Аль о своих в первую очередь, а? — рассмеялся заливисто правитель Ослямбии, в связи
