Я проснулась за несколько часов до рассвета — в холодном поту, после тяжелого сна. Корабль должен был отплыть с утренним приливом, и нужно прибыть в порт до зари. Я наклонилась, чтобы достать из-под одеяла снятое белье, и посмотрела на Адера. Его голова лежала на подушке. Я посмотрела на него и подумала: «Правду говорят, что даже дьяволы во сне похожи на ангелов». Глаза Адера были закрыты, длинные ресницы опущены, пышные темные локоны разметались по плечам. На его щеках белел нежный пушок, и из-за этого он был похож на юношу, а вовсе не на мужчину, способного на нечеловеческую жестокость.
У меня разболелась голова от кальянного дыма. Если уж я себя так паршиво чувствовала, то Адеру, наверное, было совсем худо. Я осторожно взяла его руку, приподняла и отпустила. Рука упала, словно налитая свинцом. Он не пошевелился, не застонал.
И тут мне в голову пришла зловещая мысль. Я вспомнила о крошечном серебряном сосуде с эликсиром жизни, о капельке демонического колдовства, которое навсегда изменило меня. «Возьми его, — сказал мне голос. — Этот сосуд — средоточие могущества Адера. Это твой шанс отомстить ему. Укради его могущество и забери с собой в Сент-Эндрю».
Обладая этим зельем, я могла привязать к себе Джонатана — точно так же, как меня к себе привязал Адер. Правда, при этой мысли у меня противно засосало под ложечкой. «Нет, — думала я. — Я никогда не смогу сотворить такое ни с кем… Никого не смогу превратить в то, чем стала теперь сама».
«Возьми это, чтобы отомстить Адеру. Только в этом и состоит его сила. Представь себе, как он затрясется от страха, узнав, что его драгоценный сосуд пропал!»
Я жаждала отомстить ему за то, что произошло со мной в подвале. Я не хотела ехать в Сент-Эндрю и исполнять приказ Адера, я не хотела обрекать моего возлюбленного на вечную жизнь рядом с этим чудищем. А уж больше всего мне хотелось нанести ему ответный удар.
Хочется верить, что в те мгновения мной овладели чувства, которые были сильнее здравого смысла. Я осторожно встала, прошла по полу босыми ногами, набросила халат Адера и обвела взглядом спальню. Где он мог хранить сосуд? Я видела его только в тот день, когда Адер наделил меня бессмертием.
Я прошла в гардеробную. Где же сосуд? На подносе со швейными иглами? Или в шкатулке с драгоценностями, вместе с перстнями и галстучными булавками? А может быть, сосуд спрятан в мыске красивого шлепанца? Я опустилась на колени и принялась осматривать туфли Адера. Но тут мне пришло в голову, что Адер ни за что не стал бы хранить такую дорогую вещь там, где она может попасть на глаза лакею, который может ее прикарманить. Либо он постоянно носит сосуд при себе — но я много раз видела его совершенно обнаженным, — либо держит там, где никому не придет в голову искать. Где никто не посмеет искать.
Держа в руке свечу, я выскользнула из спальни и спустилась по черной лестнице в кладовую. Прошла по сырым подземным коридорам и добралась до той комнаты, где еще совсем недавно валялась на полу, истекая кровью.
Затаив дыхание, я на цыпочках подошла к сундуку, стоявшему у дальней стены, и подняла крышку. Внутри лежала мерзкая сбруя. Ремни одеревенели от моего пота. Увидев жуткую упряжь, я чуть было не опустила крышку, но, совладав со страхом, заметила в уголке сундука маленький узелок. Я протянула руку и достала мужской носовой платок, сложенный так, что получилась маленькая подушечка.
Я приподняла уголок платка и увидела… серебряный сосуд. При свете свечи серебро мерцало, словно елочная игрушка. Это мерцание было зловещим. Меня словно бы предупреждали. Но я уже зашла слишком далеко и не собиралась поворачивать назад. Сосуд был моим. Я сжала его в кулаке, прижала к груди и поспешно ушла из подземелья.
Глава 31
Провинция Квебек, Канада
Наши дни
Небо за окном номера в мотеле стало сине-черным, цвета чернил в шариковой ручке. Люк и Ланор не закрыли жалюзи. Теперь, удовлетворив страсть, они лежат рядом и смотрят в окно, на северные звезды. Люк проводит кончиками пальцев по плечу Ланни, восхищаясь тем, что ее кожа словно бы светится. Кожа у Ланни молочно-белая, с россыпью крошечных золотистых веснушек. Ее тело — коллекция плавных изгибов. Люку хочется бесконечно прикасаться к ней. Ему кажется, что он словно бы забирает себе какую-то частичку Ланни. «Быть может, — думает он, — таящееся в ней волшебство делает ее такой красивой?»
Он не может поверить, что ему выпало такое счастье — оказаться в постели с этой женщиной. У него смутное ощущение, словно он — грязный старик, ласкающий юную девушку. У него давным-давно не было такого потрясающего секса — возможно, потому, что и он сам, и его партнерши были чересчур эгоистичны. Он может представить себе, что бы сказали его жена и друзья, увидев Ланни. Они решили бы, что он угодил в тиски кризиса среднего возраста, не иначе, если взамен на секс вздумал помочь женщине, у которой большие проблемы с законом.
Ланни смотрит на Люка и улыбается. Она так хороша. Люк гадает, что она могла найти в нем. Он всегда считал себя самым обычным человеком: средний рост, умеренная упитанность — но уж точно ничего достойного восхищения. Чего стоят одни лишь длинные «проволочные» волосы странного цвета — что-то между песочно-каштановым и светло-русым… Пациенты считают его постаревшим хиппи — кем-то вроде туристов, обрушивающихся на Сент-Эндрю летом, — но Люк считает, что это из-за того, что он склонен к неряшливости, когда некому о нем заботиться. Люк гадает: «Что она во мне нашла?»
Но задать этот вопрос он не успевает. За окном мелькают какие-то тени. Значит, кто-то ходит по дорожке. Люк едва успевает сесть перед тем, как в дверь громко стучат, и зычный мужской голос отрывисто произносит:
— Откройте, полиция!
Люк задерживает дыхание. Он не способен ни думать, ни реагировать, ни действовать, но Ланни одним прыжком вылетает из постели, оборачивается простыней и бесшумно удаляется в ванную. Как только она скрывается за дверью, Люк встает, закутывается в одеяло и открывает дверь.
Порог переступают два офицера полиции. Они светят Люку в лицо фонариками.
— Нам поступил сигнал насчет того, что тут мужчина занимается сексом с малолетней… Не могли бы вы включить свет, сэр? — говорит один из офицеров.
Он явно едва сдерживается и готов прижать Люка к стене и прижать к его шее полицейскую дубинку. Оба офицера таращатся на обнаженную грудь Люка и на одеяло, обернутое вокруг его бедер. Люк щелкает выключателем, номер озаряется светом.
— Где девочка, которая зарегистрирована в этом номере?
— Какая девочка? — выдавливает Люк. Горло у него сухое, как пустыня Сахара. — Видимо, произошла ошибка. Это мой номер.
— Значит, здесь вы зарегистрированы?
Люк кивает.
— Я так не думаю. Администратор сказал нам, что в этом крыле здания снят только один номер. И снят он девочкой. Она сказала администратору, что снимает номер для себя и своего папы. — Полицейские теснят Люка назад. — Хозяин мотеля сказал, что слышал тут звуки вроде секса, а поскольку администратор знал, что номер сняли отец и дочь…
