нежности, и он, воспользовавшись моментом, пересаживает меня на себя.
— Я тебе не верю, — утыкаюсь лицом ему в грудь.
Прижимая к себе за затылок, целует в макушку. Отталкиваю его, сглатывая судорожное дыхание. Он большой и теплый. Такой крепкий, что возникает желание отпустить ситуацию, расслабиться. Позволить себе быть ведомой…
Делаю глубокий вдох и…
Не выдерживаю. Плачу. Закрывая лицо ладонями.
— Ну что ты…что ты… — ласково гладит по спине, успокаивая. — Я с тобой… все будет хорошо… Обещаю…
— Не будет… — неверяще мотаю головой. — Не будет! Ты женат!
— Мы с Леной разводимся!
— Как! Как ты посмел скрыть, что у тебя есть дочь!
— Я никогда не скрывал! Детское сиденье всегда стояло в машине. В деревне за домом — песочница с игрушками. Я думал тебе все равно!
— Нет, — упрямо трясу головой, всхлипывая. — Ты меня обманул!
— В чем?
— Сказал, что свободен.
— И не соврал! Мы не живем с Леной год. Штамп в паспорте просто формальность…
— Действительно!
— Так и есть! Вот скажи, если б я сказал, что женат, ты бы посмотрела на меня? Пошла на свидание?
— Нет!
Шмыгнув носом, глубоко вдыхаю, пытаясь успокоиться. Запах его кожи, бьет по рецепторам. Я жадно тяну его ноздрями. Вцепляюсь в футболку, прижимаюсь, утыкаюсь лицом в шею, и плачу.
— Ты мне врал! — прорывает меня.
— Никогда! — успокаивающе гладит по спине. — Я звонил тебе, у работы отлавливал, с Мухи твоей листья сметал… хотел объяснить все.
— Где сейчас твоя семья? — тихо всхлипываю.
— В Питере.
— Понятно, — вырываюсь из его объятий.
— Что тебе понятно? — хватка его рук становится крепче. Он целует меня в висок. — Я отвозил Эмму к матери.
— Лена красивая…
— И умная, — соглашается он. — Успешная в профессии. И еще она мать моей дочери…
— Отпусти меня! — снова психую, а он довольно улыбается! Вот скотина!
— Дурочка! — поглаживает щеку. — Ты слышала, что я сказал?
— Что именно?
— Что люблю тебя, и что мы с Леной разводимся…Через две недели, я буду официально свободен. Только давай мы завтра об этом поговорим, на свежую голову. Не хочешь жахнуть? — переводит тему. — Немножко расслабишься, а то вся дрожишь.
— А есть что?
Выпить действительно сейчас не помешает. Для просветления хотя бы. Мне же не снится все это?
— Обижаешь, — ссаживает меня с колен, и порывшись в своем чемодане вынимает две непрозрачных стеклянные бутылки. — Вишневая или облепиховая. Обе сладенькие. И слабенькие.
— Давай облепиховую.
— Только стаканов нет. Придется из горла, — снова присаживается рядом, откручивает крышку.
— Не первый раз, — пожимаю плечами, и усмехаюсь, вспомнив вечер, когда Линц провожал меня домой. А потом свидание на крыше, урок танцев, мастер класс в ресторане, квест в темноте… В памяти всплывает ночь в Сочи…Картинки нашей близости меняются в голове одна за другой. Их много, разных — проносятся ярким калейдоскопом, наполняют душу щемящей тоской. В них мы. Наши объятия. Его поцелуи. Глубокие, горячие.
Делаю большой глоток из протянутой бутылки, и закашливаюсь от неожиданности. Крепкая зараза, наврал.
— А-а-а- шокированно машу ладошкой у лица.
— Нормально-нормально, — подбадривает Виктор. Прижимая меня к своему боку, тоже прилично отхлебывает… — Брр… хорошо пошла.
Погрузившись в свои мысли, бездумно скольжу взглядом по обтянутому футболкой бицепсу, предплечью, пальцам вокруг бутылки.
Раньше ведь об измене и мыслей не возникало. Секса с Алексеем мне вполне хватало, да и вообще всего хватало…
Все изменилось с появлением Рыжего. Он будто ящик Пандоры во мне вскрыл своими наглыми глазами. Зажег фитиль и преспокойно себе ждал, пока не бабахнет.
— Давай начнем с белого листа… — шепчет на ухо.
— Серьезно? Просто взять и забыть, что ты держал меня за идиотку? Нет. Спасибо. Я не настолько наивна, чтобы снова в тебя вляпаться, поверив в сказки про любовь, — вынимаю из его рук бутылку и делаю большой глоток. И еще. — Ы-ы-ы…крепкая
— Дай мне шанс…
— Ты его упустил!
— Свидание, Фике … всего одно свидание, — отбирает у меня емкость с шайтан-водой, — или я найму тебя аудитором, и мы будем целые дни проводить вместе.
— Совсем дурак? — бормочу заплетающимся языком. Это что меня так срубило уже? — Я не буду на тебя работать!
Внутри снова разрастается черная дыра. У меня не получается с этим справится и на глаза опять наворачиваются слезы.
— Ну все, тебе хватит, — подхватив, пересаживает на противоположную полку. Я непонимающе сморю на него.
По-армейски быстро, он ловко перестелает мою постель своей простыней и пересаживает обратно.
— Помочь раздеться?
— Чего? — глупо улыбаюсь, замечая, что у него до сих пор расстегнута ширинка. Виктор стягивает с меня спортивки. — Оставь носки, — отдергиваю ноги, — у меня… — скашиваю взгляд вниз, вспоминая слово, — …подошвы мерзнут.
— Мать, да ты пьяна!
— А на тебя между прочим, проводница глаз положила, — плюхаюсь на подушку.
— Я в курсе. Я с ней чайку попил…жалела меня…таблетки от укачивания предлагала…
— Козел! — отворачиваюсь на бок, укрывшись с головой одеялом.
— Я тоже тебя люблю, — садится в ноги, и греет в ладонях ступни. Вырубаюсь практически мгновенно, радуясь, как дура, что до утра он никуда не денется.
Глава 41
Я проснулась от того, что почувствовала на плече прикосновение теплых губ. Они двигались медленно и осторожно, словно боясь пропустить момент, когда нужно замереть, чтобы не напугать.
— Подъезжаем, просыпайся… — прошептал мне на ухо Виктор, примостившись за спиной. — Я бы с удовольствием трахнул тебя такую…нежную и тепленькую. Распластал бы на удобной кровати под собой и сходил с ума от твоих стонов.
— Дурак! — я перевернулась, и легонько оттолкнула за щеку, нависшую надо мной, довольную физиономию. — Одно только на уме!
— А о чем я должен думать рядом с красивой, сексуальной женщиной, в которую влюблен? — хмыкнул, пожав плечами. — Иди умывайся… пока юные троглодиты не проснулись. А я пойду нам кофе куплю.
— Ищешь повод увидеться с проводницей? — потягиваясь, смотрю на телефоне время.
— Вот ничего от тебя не скроешь! Насквозь видишь! — стаскивает с меня одеяло, и крадется рукой по бедру вверх. Шлепаю его по ладони.
— Привет ей от меня передай!
— Так и сделаю, — невозмутимо отозвался, бесстыже глядя в глаза. — И телефончик возьму…мало ли таблетки от укачивания понадобятся…
Я слегка опешила. И это, кажется, отразилось на моем лице, не смотря на все старания скрыть эмоции.
— Да ей по твоему фейсу — все понятно станет!
Брезгливо сморщив нос, пихаю его ногой.
— Да ты ревнуешь! — он рассмеялся, бегая по мне взглядом.
— Еще чего! — натягиваю одеяло на голову, почувствовав смущение.
Это ж надо снова так вляпалась…ну не дура ли?!
Осознание случившегося наваливается, как снежный ком. Я проваливаюсь в яму, где вязну в зыбучих песках из угрызений совести
