обещание, — пробормотала Елена прямо перед тем, как закрыть глаза.
На мой взгляд, хороший Блейк все еще боролся, но в ту минуту, когда Елена дала свое обещание, он остановился и спустился с уступа.
Когда он вошел в меня, я упал, врезавшись в пол.
Все погрузилось во тьму.
***
Когда я проснулся, мое тело было окоченевшим, а разум ревел от радости.
Наконец-то я был свободен.
Хорошее во мне так долго боролось, но теперь я был свободен быть тем, к чему был предназначен судьбой.
Вот только что-то было не так.
Я ни хрена не мог сделать.
Я не мог призвать свои способности. Ничего не помогало.
Что это была за дурацкая шутка?
Я взревел, ошеломленный, когда понял, что это мой человеческий голос эхом отдавался вокруг.
Я попытался сдвинуться с места, но даже это мне не удалось. Сквозь туман в моем сознании я осознал, что меня окружают семеро мужчин.
Они что-то скандировали, но я не мог разобрать слов.
Я понюхал воздух.
Драконы.
Магия не действовала на драконов. Но драконья магия — древняя магия — действовала.
Человеческая часть меня никогда не знала этого. Он никогда бы не впустил зверя внутрь. Ему следовало просто сдаться с самого начала.
— Блейк, успокойся, — заговорил азиат.
Я так долго ждал, когда наступит этот день, чтобы посмотреть, как он сгорает, и теперь я был бесполезен.
— Кто-то выступил, чтобы заявить на тебя права. Твои способности будут ограничены до тех пор, пока ты не окажешься на этом ринге, или, да поможет мне бог, я снова уложу тебя.
Я рассмеялся.
— Ты действительно думаешь, что на меня все еще можно заявить права?
— Да, я знаю. — То, как он говорил со мной, заставило меня подумать, что он не испугался моего зла.
— Ты понятия не имеешь, на что я способен, Лонгвей.
Прежде чем я успел сказать что-нибудь еще, что-то ударило меня по затылку, и я упал.
Я слабо расслышал, как Эдвард сказал:
— Он может проснуться на ринге.
Предатель.
***
Когда я пришел в сознание, вокруг меня был свет. Арену окружал толстый щит, и я слышал, как большая толпа громко аплодировала.
Смех прокатился по моему телу.
По крайней мере, сегодня у меня будет возможность кого-нибудь сжечь. Когда стена рухнет, я сожгу их всех.
Я сожгу лианы и ту подлую мразь, которая прячется за ними.
Никто и никогда не сможет заявить на меня права. Они почувствуют мой гнев и ярость.
Я с трудом поднялся на ноги и осмотрел стену.
Она была толще, чем обычно, но не ломалась.
Семеро предателей все еще были вокруг меня, все еще пели, чтобы ограничить мои способности.
Я снова взревел. Ни у кого из них не было бы ни единого шанса против Альфы. Я покажу им ад.
Заиграла песня, выбранная этим человеком. Добрый Блейк дразнил меня этим более чем достаточно раз. На мне это не сработает.
Хорошенькая малышка вышла на арену. Я усмехнулся. Я сделаю ее своей рабыней, своей игрушкой.
Эта хорошенькая штучка долго со мной не протянет.
Я прикусил нижнюю губу, окидывая взглядом ее напряженное тело.
Толпа зааплодировала, когда она подняла руки над головой, и на моих губах появилась улыбка, когда я представил эти руки в кандалах, свисающие с потолка.
Я резко втянул воздух, когда сила внезапно вернулась ко мне. Ни секунды не колеблясь, я подпрыгнул в воздух и перекинулся. Я ударился о стену, но она была прочной, и одним ударом ее не сломать.
Незнакомое чувство внезапно охватило меня, и я услышал вибрацию «тысячи рыцарей».
Невозможно! Это было против драконьего закона.
Нет, это еще не конец.
Порыв за порывом мой огонь покидал меня, когда я отдавал все, что мог. Она метнулась к ближайшему камню и спряталась за ним, а я раздул свой огонь яростнее, чем когда-либо прежде.
Огненный шар вылетел из ее руки.
Я передразнил ее своим смехом. Ее пламя было похоже на веточку, отскакивающую от моей чешуи.
Но это незнакомое чувство все еще было там, раздражая меня. Я выпустил еще больше огня.
Внезапно открылись еще одни ворота, и оттуда вылетело жалкое подобие дракона.
Сейчас они ничем не могли ей помочь.
Я направил свой огонь в его сторону.
Я убью их всех.
Крошечный дракончик парил прямо у меня над головой. Я рявкнул на него. Я бы съел его на закуску.
Но коварный дракон вырвался из моих челюстей.
Я зарычал, выпуская свою молнию на волю. Она срикошетила от скалы, разлетевшись камнями и обломками.
Внезапно все стало ясно. На этом ринге было больше одного крошечного раба.
Я мотнул головой в сторону ворот. Это был путь к отступлению. Я направился к нему, но этот крошечный дракончик закричал, как птица, привлекая мое внимание и умоляя следовать за ним.
Раб выбежал с ринга, но у меня было ощущение, что здесь все еще был кто-то еще.
Я выпустил еще один огненный шар, и он испепелил скалу.
Мои глаза поймали птицу, нырнувшую в ворота, и я увидел, как они закрылись.
Аплодисменты прекратились. На арене стало тихо и безмолвно.
Это незнакомое чувство все еще преследовало меня. Это было непреодолимо, сильнее меня.
Я взревел.
Другой раб вскрикнул. Но что-то было не так. Ее сердцебиение было ровным, а не учащенным, как у предыдущей рабыни.
Почему она притворялась, что плачет? Она что, издевалась надо мной?
Я послал в ее сторону еще один огненный шар, и на этот раз он попал в нее.
Она была мертва.
Ничто не могло ускользнуть от моего огня. Скоро с этим познакомятся все.
Из моего пламени вырвался крик. Какая-то сила отбросила меня назад, и мой огонь обжег чешую, ударив в лицо.
Удушье и страх пытались проникнуть в меня, но это не удавалось.
Я был страхом.
Вторая рабыня восстала из моего пламени, ее одежда была опалена.
Как это было возможно? Мое пламя должно было убить ее.
— Он меня не понимает, — закричала она.
Нет, я сломал ее. Она была драконом. Она не могла заявить на меня права.
— Нет, ты дракон. Это не считается, — крикнул я, и она уставилась на меня, на ее лице не было страха.
— Я не дракон. Оказывается, это была всего лишь посылка, в которой я покинула Пейю семнадцать лет назад.
— Когда ты научилась говорить на латыни? — Она даже не могла говорить на древнем языке, когда была в своей драконьей форме.
— Я говорю на латыни? — спросила она.
Что это было?
