— терпи. Как я понимаю, есть за что. До конца не открутит, пожалеет. Завтра с утра можешь сходить в гости к невесте. Ну, или кто она тебе?
Гоблины — не самая высокая (в смысле роста) раса, но опекун Тины— Робертины был на голову ниже любого своего соотечественника. Когда он сидел (видимо, на специальном стуле), то еще ничего, а когда вставал... Господин Альц—Ром—Гейм бегал по комнате, размахивая коротенькими ручонками и орал. Со стороны это выглядело забавно и Дануту приходилось делать усилие, чтобы не рассмеяться. Но юноша старательно давил смешки, потому что сидевшей напротив него Тине было не до смеха. Пришлось просто сидеть и слушать.
Парень узнал о себе много нового. И то, что он развратник, мерзкий тип, соблазнивший несовершеннолетнюю девушку (Согласен!), безответственный и наглый сукин сын (За сына суки, можно бы дать в морду, но ладно, спишем на нервы!), безнравственный мерзавец (Не возражал!), аморальная личность (Что это такое? Но спорить не стал.) и многое—многое другое.
От нечего делать, парень изучал обстановку. Но не нашел ничего интересного — все тот же стол, железный шкаф и стеллаж с бумагами (их стало поменьше). Все тот же идеальный порядок на столе, письменные принадлежности из серебра. Чинно и скучно. Украдкой стал рассматривать любимую девушку — картину, на которую никогда не устаешь любоваться! Кажется, Тина стала еще красивее. Вот только, у губ залегла небольшая морщинка, а веки слегка припухли, как будто она много плакала.
Молчание юноши еще больше раззадоривало старого гоблина, но оскорблений уже не хватало. Альц—Ром—Гейм начал перечислять прегрешения юноши по второму заходу, но выдохся.
— Вы — гнусный охотник за приданным! — выпалил последний довод гоблин и плюхнулся на стул.
Тина немедленно подскочила к опекуну и принялась отпаивать его водой. Господин Альц—Ром—Гейм пил жадно, нервно — аж, зубы стучали. А зубы у гоблина — будь здоров!
— Почему я охотник за приданным? — обиженно поинтересовался Данут.
— А кто же еще? — радостно переспросил ростовщик, довольный, что ему удалось—таки задеть человека за живое.
— Ваше приданое мне не нужно. Хотите, оставьте его себе.
Хотел предложить, чтобы Альц—Ром—Гейм засунул приданное куда—нибудь, под хвост, но не был уверен, что у гоблинов есть хвосты. (Хотя, чего это он? В прошлый раз ростовщик говорил, что хвоста у него нет...)
И стоило Дануту вспомнить о хвосте, как он появился. Нет, не у гоблина. В комнату важно вошел рыжий пушистый зверь, держа над спиной пышный ... нет, назвать это творение природы хвостом, было бы неприлично! Данут никогда не видел ни императоров, ни королей, но мог поклясться, что даже они не смогли бы вести себя так царственно, как этот рыжий зверь.
Господин Альц—Ром—Гейм, уже набравший в рот воздуха, чтобы прорычать очередное оскорбление, выдохнул, а Тина, немедленно схватившая пушистика, принялась его тискать.
— Пчелка не любит, когда кричат, — улыбнулась девушка, почесывая зверя за ушком. — Хороший котик... Ох ты, моя кисонька... Моя заинька...
Данут не удержался от улыбки. Уж на кого, а на пчелку рыжий зверюга походил меньше всего. А тот, радуясь ласке, умилительно заурчал, зажмурив от счастья глазенки...
— Я не могу оставить себе приданное Тины, — вполголоса, едва ли не шепотом начал говорить ростовщик, косясь на зверя. — Оно принадлежит моей воспитаннице и, только ей решать, как им распорядиться. Если, разумеется, она захочет выйти за вас замуж.
— Мы уже муж и жена, — объявила Тина. — Я приняла от Данута свадебный подарок.
— Девочка моя, — вздохнул старый гоблин. — Я понимаю, что вы, скажем так, не утерпели и потешили плоть... И раньше, и минувшей ночью...
Данут и Тина смущенно переглянулись. И впрямь, юноша проник в дом гоблина ночью, но он почему—то думал, что сделал это незаметно. Вот, поди же ты. Хотя, ночью они только обнимались и плакали.
Альц—Ром—Гейм снисходительно посмотрел на молодежь:
— Здесь нечего стесняться. У нас, у гоблинов, позывы плоти — это всего лишь позывы плоти. Брак — дело важное. Но подарок не делает вас мужем и женой.
— Данут подарил мне медальон с богиней Эно, — выпалила девушка, вытаскивая из—за спины шкатулку. — Вот.
Тина достала из шкатулки серебряный медальон и протянула его опекуну:
— Ты сам говорил, что портрет Эно муж дарит жене, если она ждет ребенка. Ну, я ребенка пока не жду, но когда—нибудь он будет. Значит, мы муж и жена.
— Тина, — укоризненно произнес гоблин, принимая медальон. — Обычай дарить жене медальон с богиней — это обычай гоблинов. У людей совсем другие правила. Вы с Данутом должны пойти в храм Единого Бога, там вас объявят мужем и женой, а потом ваш брак должны утвердить в ратуше. И утвердят лишь после согласия старших родственников. Эх, дети—дети, — вздохнул Альц—Ром—Гейм, поднося медальон к маленьким глазкам.
Старый гоблин, рассматривая медальон, кажется, еще больше постарел.
— Откуда это у тебя? — поинтересовался он.
— От матери, — лаконично объяснил Данут.
— Вот оно как... — хмыкнул Альц—Ром—Гейм. Посмотрев на Тину, покачал головой: — Это не богиня Эно, девочка. Она очень на нее похожа, но это богиня другого народа.
— Это богиня плодородия Арин, — чуть слышно сказал Данут. — Но это богиня орков. Мою мать звали Арен.
— И что такого? — нахмурилась Тина.
— А то, что твой избранник... — начал старый гоблин, но, не досказав, перевел взгляд на жениха. — М—да...
— Твой опекун хочет сказать, что я — орк, — досказал юноша.
— И что здесь такого? — пожала плечами девушка. — Ну, орк, подумаешь. Так ведь и ты, батюшка, вроде не человек?
— Да при чем здесь это? — всплеснул гоблин короткими руками. — По мне, все едино, что человек, что орк. Вот, сам скажи — чем человек от орка отличается?
Подумав, Данут смущенно пожал плечами, потому что больших отличий вспомнить не смог. Рост, сила и смуглота кожи орков — это не показатель.
— Вот—вот, — кивнул гоблин. — У вас даже язык одинаковый.
— А у вас разве не тот же язык? — удивился Данут. — А у гномов?
— У нас другой, — сообщил ростовщик. — У гномов, насколько я знаю, тоже. И у эльфов другой. Я человеческий язык учил пять лет и среди людей живу уже лет пятьдесят. А люди и орки от одного корня произошли, только
