и в любой момент вызывал ее, если в ней возникнет необходимость.
– Я позвоню, Лина. Кстати, мое предложение остается в силе. И запомни, я человек смелый и не боюсь змей даже, когда они меняют кожу, – серьезно произнес Рийден старший, крепко пожимая ей руку. Поднимаясь по трапу, Пазевская улыбалась: она вспомнила, с какой яростью Алкис при первой стычке обозвал ее Змей-баба, и с каким состраданием смотрел на нее, когда она объяснила, что неделю в году должна пить лекарство, от которого у нее слезает кожа.
…Полет прошел спокойно. К ее удивлению, в аэропорту ее встретил Исмаил. За время ее отсутствия он заметно похудел, приободрился, и Пазевской показалось, что к нему стала возвращаться утраченная после разрыва с Джамилей молодцеватость. Без лишних слов он довез Эвелину до дома, после чего распрощался и поехал на работу. Поднимаясь на крыльцо, Эвелина вспомнила, как полтора месяца тому назад она, переполненная страхами и сомнениями, отправилась на войну с Рийденами. Тогда, едва оправившись от болезни, она рискнула всем ради того, чтобы ее дочь смогла жить полноценной жизнью. Теперь, возвратившись во всеоружии, она чувствовала страшную усталость. Превозмогая ее, Пазевская скорчила бодрую физиономию и решительно позвонила в дверь.
Эвелину Родионовну Таня встретила с искренней радостью. Она выглядела отдохнувшей и посвежевшей, от нездоровой отечности не осталось и следа. Двигалась Татьяна легко, много улыбалась, всем своим существом излучая удовлетворенность. Поболтав с матерью минут пятнадцать, она убежала на работу, на прощанье сказав, что холодильник забит вкуснятиной, которую она для нее наготовила. Проводив дочь, Лина переоделась и села на кухне выпить чашку чая.
– Мне кажется, я сошла с ума. По-моему, это уже не мой дом! – размышляла Эвелина Родионовна, оглядываясь по сторонам. – Или я потеряла память, или просто запуталась, обитая по разным столичным квартирам. Но здесь, явно, царит какая-то провинциальная азиатчина… Ничего не понимаю!
Пазевская бродила по комнатам, находя подтверждение своим мыслям: в гостиной ковер перевешан так, что доходит до пола, место обеденного стола занимал низкий столик, перенесенный с террасы. Диван разложен во всю ширину и покрыт дорогим сюзане, подушки, одетые в расписные наволочки, лежат на полу. Обходя дом, Эвелина обратила внимание на новые смесители на кухне и в ванной комнате, а в холодильнике обнаружила продукты, вкус которых уже позабыла. Чего там только не было! И баночки с красной с черной икрой, и крабы, и сырокопченые колбасы, и импортные сыры. Вернувшись с гостиную и заглянув под диван, хозяйка увидела коробку с детскими игрушками. Открыв секретер, Лина наткнулась на рецепт со штампом женской консультации. Рядом находилась выписка из истории болезни, в которой черным по белому было указано, что Рийден Т. А. находится на пятой неделе беременности. Пазевская долго сидела ошарашенная, не замечая, как слезы текут по ее усталому лицу.
– Какая же я идиотка! Какая дура! – бормотала она. – Зачем было тратить столько нервов, денег и сил, собирая компромат на этих подонков, если уже через полтора месяца никакой, даже самый блатной суд, не посмеет отказать Тане в разводе. Можно было просто сидеть здесь и ждать, пока она спутается с Исмаилом… Это все моя болезнь. Мой дурацкий бред, эта идиотская Пифия с ее безмозглой идеей отмщения. Татьяна и без меня свои дела отлично провернула. Прекрасного мужа нашла. Ей только такой и подходит – домовитый, заботливый, с положением и без выкрутас. Бог даст и ребеночка хорошего родит. Что еще нужно? И чего это я полезла в столичный гадюшник порядок наводить? Жил бы Михаил со своей падчерицей столько, сколько хотел. Девчонка обманщица и шлюха, вся в мать. А пациентки Миликова? Не надо требовать от высокопоставленных любовников, чтобы они разводились со своими женами. Еще и грозились разоблачением! Пусть скажут спасибо, что их вообще не прикончили. На западе конгрессмены со своими наглыми содержанками так и расправляются. А Борис? У геев свои порядки. Говорят, они из ревности убивают друг друга, так что случай с Татровым вполне укладывается в русло их традиций. Причем здесь я? Лучше бы на курорт съездила или в Киев к Майе. Деньги те же, а нервотрепки никакой! Чем я помогла Загориной? Да она до гроба будет работать как скаженная, а по ночам рыдать от тоски по своему Эдику. А Алкис? Прекрасно обходился без меня, всю жизнь терпел Фросю и утешался на стороне с медичками. Нет… Какой я была тупицей, такой и осталась. И смерть меня не образумила. Вечно несусь кого-то спасать… Везде мне мерещится, будто без меня не обойдутся… С места больше не сдвинусь, пусть хоть весь мир взорвется! А то, как ненормальная, думаю о ком угодно, только не о себе. Вон, столичные дамы…Куда мне до них! Все одной породы, что Софа, что Марина, что Караева, что Агина. Все вроде моей Джамили. Личные интересы для них священны! Потому и живут, как люди. А я нищий клоун! Думаю, что умная, а сама наивнее младенца. Валентина, и та похитрее меня. Она еще Мишеньке покажет, где раки зимуют…А вообще-то, какое мне дело до этой компании? Если кто-нибудь из них позвонит, прикажу Тане ответить, что я умерла! Нет меня… Для них меня нет! Вот теперь я уверенна, что и с Женей вела себя, как идиотка. Наверняка, у него в гараже тайник. Оставил же он дочери столько денег, что она купила дом в Гаграх. Значит, работал по-крупному, только я об этом ничего не знала. В шкаф-то он положил только то, что выручил за свою хату. Копейка в копейку!
… Пазевская приняла успокоительное. Оделась потеплее, отыскала в ящике на кухне ключ от гаража, и пошла искать там тайник. Эвелина с трудом открыла заржавевший замок. Вошла, зажгла свет, включила электрокамин и огляделась.
На всех предметах пыли было столько, что невозможно было определить, что под ней находится. Лина чихнула, выругалась и пошла в дом за пылесосом. Открыв шкаф, она на месте своей старой тарахтелки, обнаружила новенький агрегат последней модели.
– Даже у Тани во время болезни голова работает лучше, чем у меня, когда я здорова, – ворчала Пазевская. – Взяла в оборот Ису, да так, что мне у нее поучиться надо.
Эвелина провозилась в гараже весь день и только к вечеру наткнулась на полуметровый круглый металлический барабан, зарытый в землю под ящиком с запчастями.
– Похож на Сашин. В таких у них в госпитале стерилизовали инструменты, – вспомнила Лина. Не без труда откопав его, порядком промерзшая Пазевская потащила находку в дом.
– Не хватало простудиться
