Я пытаюсь собрать себя, вернуть возможность думать, но это чертовски сложно, когда его губы прокладывают дорожку по подбородку, скользя к уху. Кусает мочку, вдыхая запах моих волос. С удивлением слышу стон, но не боли. Это что-то иное. И я хочу узнать что.
Мягко отстраняюсь от него.
– Якуб, – зову его в надежде вырвать из захватившего его морока.
Его руки перестают блуждать по моему телу. Останавливаются на талии и жёстко фиксируют на своих бёдрах. Будто боится, что я удеру. Было бы куда…
– Он тебя тронул? – голос низкий, хриплый и очень злой.
Невольно перебираю в памяти момент похищения. Да, со мной вели себя грубо. Но не били.
– Нет, – отрицательно качаю головой.
Разбитой костяшкой пальцев он хочет коснуться моей щеки, но тут же убирает руку. Она в крови. Я сжимаю её, не желая попрощаться с возможной лаской, и мужчина проводит большим пальцем по моей щеке. Движение кажется столь трепетным, что вызывает в груди щемящую тоску. Приходится приложить все усилия чтобы не расплакаться.
– Испугалась, маленькая, – тихо произносит вопрос без вопроса. Утверждение.
– Я думала это был ты, – озвучиваю мысли вслух, испытывая неловкость.
Почти физически ощущаю, как злость вновь в нём закипает.
Он смотрит на меня так… я никак не могу распознать, что скрывается за синевой его взгляда. Буря эмоций. Их так много, что у меня уйдёт век, чтобы разложить их по полочкам и дать им название.
– Видимо надо было так и поступить, – тихо отвечает своим невообразимо низким и сексуальным голосом, – забрать тебя себе и не думать о том, что ты меня ненавидишь.
Я вздрагиваю от этих слов, пропитанных болью. Сглатываю подкативший к горлу ком.
– Это не правда, – опускаю взгляд вниз. Мне бы хотелось сползти с его коленей и осмотреть раны, не знаю, чем бы это помогло. Учитывая, что условий для оказания медицинской помощи здесь никаких. Но Якуб не позволяет мне даже пошевелиться.
Приподнимает мой подбородок, заглядывая в глаза. Всматривается в них, словно задавая мысленно мне вопросы.
– Ты избавилась от меня, – вновь горькое утверждение, которое он приправляет невинным поцелуем в щёку. Словно я давний друг. Никакого эротического подтекста. А я ощущаю, как его щетина царапает кожу и посылает новую волну мурашек. – Я был тебе так противен?
Несмотря на тепло его тела, возбуждение, которое меня охватывало от нашей близости, внутри меня поднимается красная, удушливая ярость. Чувство столько несвойственное мне, что я не сразу распознаю его. Откуда-то нахожу в себе силы избавиться от его стального захвата и подняться на ноги. Уйти подальше, чтобы чётко формулировать мысли. Озвучить их в конце концов.
Я оборачиваюсь, лишь дойдя до противоположной стены. Не доверяю себе. Боюсь, что вновь брошусь ему на шею.
Якуб хмуро наблюдает за мной, медленно поднимаясь. Легко. Без труда. Должно быть его ударили перед самой дверью, потому что сейчас он уже не похож на умирающего. Я облегченно вздыхаю, видя, как он медленно приближается ко мне. Вновь этот взгляд охотника на свою добычу.
– Нет! – выставляю в протесте руку вперед.
– Аня, – тихо, вкрадчиво, боясь меня спугнуть произносит, но остается на месте.
– Как ты не понимаешь! – внутри кипят эмоции, взвиваясь юлой, накручиваясь, – Ты даже не спросил хочу ли я замуж. Чего вообще я хочу от жизни! Тебя хотя интересуют мои мысли или только тело?
Якуб устало откидывается спиной на противоположную стену, наблюдая за мной из-под тёмных, изогнутых ресниц. Замечаю, что сейчас, когда он избитый и в кровоподтёках, от него исходит ещё большая волна опасности.
Он не простой человек. При желании действительно мог бы вновь меня выкрасть. Одна часть меня яростно сопротивляется этим мыслям. Та, что правильная. Порядочная и законопослушная. А вторая… тянется к его тьме, находя в ней спокойствие и защиту. Мои чувства амбиваленты, разрознены и я никак не могу собрать их воедино.
– Я не хотел дать тебе возможности сбежать, – заявляет, так будто это очевидно, – не хотел, чтобы у тебя появилась возможность влюбиться в какого-нибудь хорошего мальчика, под стать себе. Из тех, которым мама гладит брюки перед парой. Ты бы решила, что он тебе подходит и назвала бы это чувство любовью.
В его голосе горечь и сарказм. Я замираю, слушая его слова, не веря собственным ушам. Неужели он наконец будет со мной откровенен?
– Но всё равно его бросила, конечно. Может через год или два. Тебе стало бы с ним ужасно скучно. Захотелось драйва и огня. Бьюсь об заклад, с ним твои оргазмы были бы пресными и порой проще было довести себя до финала пальцами, чем раздвигать перед ним ноги. И ты бы влипла в поиски другого. Опасного и экстремального секса. Потому что ты возможно ещё не призналась себе в этом, но ты адреналиновый маньяк, девочка.
Ощущаю, как пылают уши, захватывая щеки и шею. Я слушала его и мне хотелось возразить. Сказать, что он ничерта не прав. Но так ли это?
– И как ты думаешь, я смог бы ждать, когда ты наиграешься и вспомнишь обо мне?
Его вопрос ледяным осколком пробирается в грудную клетку. Смотрю в его жёсткие глаза, на губы, которые ломает кривая усмешка.
Глава 73
Я не думала о том варианте развития событий, что описал Якуб. Неужели это действительно обо мне? И сколько в его словах может быть правды?
С момента нашего расставания в голове ни разу не загорелась мысль о другом мужчине. Я ждала Якуба. Его тела, его прикосновений, его запаха. И, да, – драйва. Острых, запретных ощущений, которые рождались во мне только с ним. То, о чём хорошие девочки могут лишь мечтать, лёжа в постели и сведя бёдра вместе, я могла получить в реальности. И приняла плату, которую придётся заплатить за такую жизнь.
– Не смог бы? – склоняю голову набок, и губы ломает странная улыбка.
У него было столько сексуальных партнёрш до меня и, возможно, после, но кого это волнует в нашем патриархальном обществе, где мужчине дозволено куда больше, чем женщине. Он ведь не позволил мне даже на свидание сходить, не то что с другим переспать.
Мне хорошо видны его глаза. Яркие, синие. В них горит удивление встречному вопросу, а потому какое-то время хмуро меня рассматривает. И я понимаю, что ему самому вовсе не хотелось бы знать ответ на этот вопрос. И оттого внутри меня теплым мёдом разливается сладкое удовольствие. Ощущение собственной власти над сильным и гордым мужчиной.
– Аня, – произносит моё имя так, будто я вновь играю с огнём. Наступая на его триггерные точки, пусть он и сам показал их мне.
В его голосе предупреждение: остановись, не заходи туда, откуда нам не выбраться.
– А сколько за последние семь месяцев у тебя было женщин, Якуб? – феминистка во мне хочет равных прав. Да, даже в этом. Перед глазами всплывают эти чёртовы фотографии, что показал мне похититель, и ревность иглами впивается в моё размякшее нутро.
