неделю. – Я ее забираю…
Тело напрягается, как струна, а руки… я не знаю, куда их деть. Скручиваю за спиной в разнообразные замки. Пальцы хрустят, так же как и поломанные мечты.
– Ты не посмеешь, Андрей… – шепчу в тишину.
– Я посмею. Даже не сомневайся.
Каждое его слово – пощечина. Он бьет меня наотмашь, совершенно не задумываясь о чувствах.
Делаю шаг назад. Вырываюсь из его захвата. Взгляд сам прилипает к двери, за которой спит Майя. Он же не посмеет… его мать не могла быть права. Не могла. Почему-то сейчас я уже отказываюсь в это верить, хотя всю неделю, напротив, накручивала себя до бессонницы тем, что Андрей психанет и просто отберет у меня ребенка. Он же может. Потому что ни черта не умеет контролировать свою злость.
Что, если это конец? Если он действительно пришел поставить точку.
– Я тебе ее не отдам. Слышишь? – складываю руки на груди. Инстинктивно закрываюсь от Андрея. Может быть, так буду чувствовать себя хоть немного сильнее…
Только вот вся бравада тает, стоит ему сделать еще один шаг. В глазах встают предательские слезы. Меня ведет. Едва успеваю упереться ладонью в стену, чтобы не рухнуть на паркет.
– Пожалуйста, – шепотом.
– Ты тут совсем умом тронулась?
Андрей тянет меня на себя. Заталкивает в кухню и, надавив на плечи, вынуждает сесть на стул.
В этот момент все словно поворачивается на сто восемьдесят градусов. Даже тускло освещенная лучиками солнца кухня кажется ярче.
– Вещи собирай. Мы возвращаемся домой.
Смотрю на него заплаканными глазами и уже совсем ничего не понимаю. Возможно, сразу после: «Я ее забираю» звучало и: «Тебя, кстати, тоже». Только вот я пропустила это мимо ушей, потому что в глазах резко потемнело от паники. Он открыто сказал, что заберет ее… И все, что было дальше, меня уже мало интересовало. В голове загорелась лампочка – опасность.
– Ты слышишь вообще?
Панкратов присаживается передо мной на корточки.
– Еся, – берет за руку. От этого прикосновения тело пропускает через себя заряд тока.
Вздрагиваю. Веду тыльной стороной ладони по щеке и часто дышу.
– Зачем ты приехал? – спрашиваю, еле разлепляя губы.
– Мириться, – Андрей выпрямляется и, заметив пустую кружку, ставит ее передо мной. Щелкает кнопку чайника, и тот начинает тихо шуметь. – Но у меня складывается стойкое ощущение, что ты меня боишься, – бегло осматривает меня с ног до головы. – С чего ты решила, что я должен забрать у тебя Майю?
– Ты же не оставишь ее, если мы разведемся, – выпаливаю не думая.
– То есть мы еще и разводимся, – на его лице мелькает улыбка, – это я удачно зашел.
– Прекрати, – сглатываю и отвожу взгляд. Выгляжу дурой, наверное. Но пока действительно ничего не понимаю. Когда он появился на пороге, от него на километр веяло опасностью. Андрей злился, я это чувствовала. Люди не ведут себя так, когда приходят мириться. – Ты сам сказал, что ее забираешь.
– И тебя тоже, – добавляет слегка удивленно, проговаривая эти слова по буквам.
Андрей наливает мне чай и придвигает кружку ближе. Расстегивает верх рубашки и быстрыми движениями закатывает рукава до локтя.
– Я тебе не изменял, повторюсь на всякий случай, – чуть прищуривается. – Меня кинул партнер, как я тебе уже говорил. Подставил на все деньги, что у нас с тобой были. Это произошло в день рождения Майи. Утром ты родила, а в обед я узнал, что практически банкрот. Не та новость, которой хочется делиться с женой, которой не рекомендовано волноваться, – пожимает плечами. – Но, если бы я знал, что все так получится… – выдвигает стул и садится напротив. – А вот теперь расскажи-ка мне, что за надуманные страхи, Еся? По-твоему, я здесь, потому что хочу забрать Майю?
Отворачиваюсь. Не могу смотреть ему в глаза. И говорить с ним тоже не могу. Не сейчас. Как он этого не понимает? У меня в голове какая-то каша.
Я абсолютно не понимаю тон его разговора. Он сейчас издевается или я действительно настолько себя накрутила, что вижу лишь то, чего на самом деле боюсь?
Боже, может быть, люди начинают сходить с ума именно так?
— Я видела ее своими глазами, — накрываю лицо ладонями.
— Кого?
— Твою любовницу. Вы так мило болтали, столько галантности. Дверь ей в машине открыл…джентльмен, — кривлю губы.
— Какая любовница…, — Панкратов зависает. Пару секунд находится в какой-то прострации. А когда на его лице появляется улыбка, меня аж передергивает. — Понял.
— Что ты понял? Как придумать очередную отмазку?
— Нет. Это моя сестра.
Мое лицо искажается. Большей глупости я не слышала.
— Ты меня совсем за дуру держишь, да?
— По отцу. Папа в свое время наследил. Так появилась Вика.
— И почему я о ней не слышала?
— Мы редко видимся. Узнали о существовании друг друга уже во взрослом возрасте. Сначала , даже, к слову, не пришлось, а потом…
— Что потом?
— Ты с моей матерью по несколько раз на дню скандалишь и…
— То есть я, по-твоему, в пылу ссоры могу брякнуть лишнего, правильно?
— Примерно.
— Какая же ты сволочь.
Резко поднимаюсь со стула и отхожу к окну. Мы вместе почти два года, и за это время он ни разу не заикнулся о сестре. Даже когда Славик умер…
Как на это реагировать? Как на очередное предательство?
Мать он свою защищал…о ней он думает. А обо мне?
Хотя, то, что я бы ляпнула про нагулянного ребенка, Андрей, конечно, прав. Свекровь выводит меня из себя по щелчку пальцев. Я бы точно не упустила возможности ее уколоть…
Но все равно, это не повод молчать. Не повод же?
– Е-ся…
– Ты защищал женщину, которая настраивала меня, против тебя. Это она вбила мне в голову мысль, что если у нас не заладится и я захочу уйти, то ты заберешь у меня Майю. Ты, она и твой отец, отберете у меня ребенка, Андрей!
Панкратов хмурится. Нервно постукивает пальцами по столу.
Услышал? Так вот слушай дальше. Шумно выдыхаю, наконец набираясь смелости развернуться и взглянуть ему прямо в глаза.
— Мне было плохо, а ты даже этого не замечал. Маленький ребенок, огромный дом, в котором я постоянно одна, твоя мать, которая день за днем сводила с ума
