— Что ты собираешься делать? — встревожилась Фелисити.
— Обещай никогда не оставаться наедине с этим негодяем. Причини он тебе вред, клянусь, я…
— Но он ничего мне не сделал.
— Я не выпущу тебя из этой комнаты, пока не пообещаешь.
— Обещаю, — нежно сказала она. Она уже поговорила с дядей, и больше ей не надо видеться с этим негодяем. Йен расслабился, но уходить не собирался, и она добавила: — Может, вернемся в зал? Ты сказал, что нас ждут друзья.
— Я соврал. К тому же нам надо еще кое-что обсудить.
— Что?
В глазах Йена полыхнул огонь, и он провел пальцами по ее щеке.
— Говорят, ты считаешь меня самым «настойчивым мужем»?
Фелисити обомлела. Что еще успели рассказать Йену Сара с Эмили? Ему не понравились ее методы? Ведь Йен по природе очень скрытный человек. Она заговорила нарочито беспечным тоном:
— Кто именно говорит?
— Все. Очевидно, ты так же усиленно распространяла обо мне слухи, как дядя. — Он стал медленно спускать рукава с ее плеч. — Говорят, я заставляю тебя чувствовать то, чего не следует?
Йен использует ее же слова против нее!
— Истинная правда. — Она прижала его руку к груди, чтобы он почувствовал, как бьется сердце. — Это из-за тебя.
— Вот что происходит, когда ты говоришь, что «высокий и хорошо сложенный» виконт принудил тебя к браку. — Его пальцы пробежались по краю корсажа и скользнули внутрь. — А ты мечтала о «бедном нотариусе».
— Они передали тебе все слово в слово?
— У Сары на редкость хорошая память.
Кажется, он не сердится. Йен стянул с плеч ее платье и нижнюю рубашку, обнажив грудь.
— Еще ты сказала, что ведешь себя при мне самым непристойным образом.
— Ты имеешь в виду это? — Она начала развязывать ему галстук.
— Угадала, — сказал Йен и потянулся к ее волосам.
— Нет, Йен, я потом не смогу их уложить, и все поймут, чем мы занимались!
Он с мрачной улыбкой стал выдергивать шпильки.
— Вот и хорошо. Я должен соответствовать своей репутации. Не желаю, чтобы мою жену считали лгуньей. — Он поцеловал ее в шею. — Особенно когда ей пришлось столько трудиться, перечисляя все мои плохие качества.
— Далеко не все! — вспылила она, разозлившись, что волосы рассыпались по плечам. — Я забыла упомянуть настойчивое желание все делать по-своему, самонадеянность, стремление выбирать самое неудачное место и время, чтобы меня соблазнить. Продолжать?
— Не сейчас, дорогая виконтесса, — прошептал он, целуя ее в ключицу. — Оставь что-нибудь для колонки. А сейчас я продемонстрирую одно из своих самых плохих качеств, предъявлю «супружеские права», что тебя особенно злит, как ты всем объяснила.
И к восторгу Фелисити, ее назойливый муж так и сделал.
Эпилог
Читатели будут рады узнать, что леди Сен-Клер родила своему мужу виконту Сен-Клеру наследника, которого назвали Алджернон Джордан Леннард. Мать и сын чувствуют себя хорошо. Не сомневаемся, что виконтесса вскоре снова приступит к написанию своей колонки. Нам сообщили, что досточтимый мистер Эдгар Леннард, дядя виконта, уехал в Америку, где купил плантацию. Желаем ему и его семье всего наилучшего на новом месте.
Леди Брумли, «Ивнинг газетт» 11 ноября 1821 года (День архангела Михаила)
Три белокурые головки склонились над Фелисити, которая полулежала на огромной кровати в главной спальне Честерли, прижимая к груди сына трех дней от роду.
— Вы не даете бедному Алджернону дышать, — попеняла близнецам Фелисити. — Успеете на него наглядеться, не беспокойтесь.
— Почему он такой сморщенный? — спросил Ансел. — Совсем как старичок.
— Ты тоже был таким, когда родился. Все новорожденные похожи на старичков.
— Он знает, что мы его дяди? — спросил Уильям.
— Пока нет, но узнает. Подумай, как ему повезло! У него четыре дядюшки! И все будут жить с ним в одном доме!
Джордж пристально вгляделся в малыша.
— Он ужас как много спит, правда?
— Очень много, — раздался строгий женский голос.
— Очень много, — повторил Джордж и бросил взгляд на женщину, возвышающуюся над ним.
Фелисити улыбнулась мисс Гринуэй:
— Как вижу, вы делаете успехи. Мисс Гринуэй закатила глаза:
— О да. Сейчас мне приходится поправлять господина Джорджа всего десять раз на дню, а не двадцать.
— Я не… я не… не плохой, — проворчал Джоржи.
Фелисити и мисс Гринуэй рассмеялись. Младенец проснулся и зашелся криком; мисс Гринуэй посмотрела на близнецов так, как умеют смотреть только гувернантки.
— Пойдемте, нам нужно закончить урок латинского языка. А вашей сестре — отдохнуть.
Мисс Гринуэй, проигнорировав недовольство близнецов, увела их из комнаты. О лучшей гувернантке для близнецов Фелисити не могла и мечтать. У этой женщины просто врожденный талант воспитательницы. Мисс Гринуэй ухватилась за эту возможность. У женщины с незаконнорожденным ребенком мало шансов найти подходящую работу.
Позднее Фелисити заметила, что холостой мужчина, занимавшийся делами Йена, с интересом поглядывает на мисс Гринуэй. Мисс Гринуэй не приняла его ухаживания, сказав Фелисити, что мужчина его положения и ума заслуживает «чистую» женщину.
Но Фелисити не сомневалась, что этот мужчина преодолеет сопротивление мисс Гринуэй. Если единственное препятствие на пути любви — темное прошлое, то любовь обязательно победит. Фелисити готова была поспорить на все деньги, которые получала «на булавки», что недалек тот день, когда сыграют еще одну свадьбу.
Маленький Алджернон открывал и закрывал ротик, как рыба. Фелисити быстро спустила с плеча халат, и малыш ухватил сосок. Она разглядывала кнопочку-носик, ушки-ракушки, глазки, пока еще голубые. Скоро они потемнеют и станут черными, как и волосики на нежной головке. Ее сыночек — само совершенство.
Вылитый отец. Маленький султан под стать большому. Но гарема у него не будет. Это точно. Он полюбит дочь графа, а то и герцога…
Фелисити одернула себя. Не уподобляйся тем, кого критикуешь в своей колонке!
Малыш насосался и заснул. Она осторожно вытащила из-под его головки край халата и прикрыла грудь.
— Если из-за меня, то не надо, — раздался мужской голос.
— Йен! Ты вернулся! — радостно воскликнула Фелисити.
— Что бы мне прийти на несколько минут раньше, пока ты не успела прикрыть грудь.
— Не дразни. Наберись терпения. Еще целых шесть недель придется ждать.
— Поверь, дорогая, я все прекрасно понимаю. — Он подошел к кровати, сел, потрогал сына за щечку. — Он прекрасен, не правда ли?
