— Когда ты приняла это решение? — спросил Халед.
— Пару дней назад, — не сразу ответила Карла.
— Но что случилось?
— Ничего не случилось. Просто я вижу, как тяжело моей матери, и я… не хочу больше лгать.
— Так не лги! Скажи мужу, что ты любишь другого, и уходи из дома.
Карла опустила голову:
— Я… не смогу.
— Смелости не хватает?
— Дело не в смелости, Халед. Я пытаюсь поступать правильно.
— Нет! Правильно — это когда мы вместе. И ты это знаешь. Просто боишься.
— Хорошо, ты прав. Я боюсь причинить боль Майку…
— Нет, ты боишься того, что о тебе станут говорить он и все остальные, когда ты сделаешь то, чего действительно хочешь.
Карла онемела от подобной несправедливости. Но и почувствовала облегчение: теперь они квиты, не только она обижает Халеда, но и он ее.
— Мужа ты не любишь, — сердито продолжал Халед. — Он не любит тебя, ты сама говорила.
— Какое это имеет… Зачем ты так?
— А как я должен себя вести, по-твоему? Мило улыбаться и утешать тебя? Ладно, ты — великая святая. Ты потратишь всю свою жизнь на вонючего профсоюзного начальничка. Мои поздравления.
Поразительно, но, выходя из бара в тот вечер, Карла испытывала нечто близкое к эйфории. Каникулярному разгулу пришел конец, и она с готовностью возвращается на твердую почву, к незамысловатой, но питательной диете реальной жизни. Воодушевление длилось не долго. Карла начала сникать, когда, придя домой, застала Майка за компьютером: он заказывал по Интернету домашние огнетушители в преддверии визита инспекторов из агентства по усыновлению. Майк был в дурном настроении. Он желал знать, почему вся работа по подготовке к инспекции их квартиры лежит на нем, а Карла даже пальцем не шевельнет. Жалея его — ведь он понятия не имеет, чем ей обязан, — Карла молча выслушала упреки и удалилась в постель.
Что такое депрессия, Карла знала по опыту: тупость и вялость — словно у тебя на голове сидит склизкая жаба, набираясь сил, чтобы уползти прочь. Но тоска, с которой она жила последние десять дней, обладала совсем иными повадками. Она была взрывчатой и агрессивной, с кулаками, клыками и сапогами, подбитыми железом. Она не сидела смирно, но нападала, причиняя боль. По утрам тоска так сильно лупила ее по лицу, что Карла брела в ванную, пошатываясь. По ночам, когда Карла лежала рядом с Майком, а в голове у нее крутилось бесконечное непристойное видео о том, что они вытворяли с Халедом, тоска впивалась ей в шею, била в пах.
Утерев глаза, Карла обернулась к сестре. Роза, покончив с книжной полкой, стояла перед черно-белой фотографией, висевшей на стене. Карла подошла поближе. Сцепив за спиной руки в почтительном жесте музейного посетителя, она вглядывалась в темный, мутный снимок. Это было увеличенное изображение — но что именно увеличили, Карла не сумела сообразить.
— Наверное, снимали в воде? — предположила она. Густая масса чего-то спиралевидного могла быть водорослями.
Роза дернула подбородком:
— Прочти название.
Наклонившись, Карла увидела полустершуюся карандашную надпись в правом углу: «Черная п…да № 3».
— Похоже, вам понравилась эта неприличная картинка. — В гостиную вошла Беренис с подносом. — А вот и чай.
— Большое спасибо. — Карла взяла кружку. — Это… — она махнула рукой в сторону снимка, — ваша работа?
— Да. — Беренис улыбалась. — И фотография моя, и вагина моя.
У Карлы запылало лицо.
— Ты точно ничего не хочешь? — обратилась Беренис к Розе.
— Нет, спасибо, — процедила Роза.
Беренис поставила поднос на пол и села рядом, скрестив ноги, — ее поза была не лишена изящества.
— Прошу, — пригласила она, — садитесь.
Поколебавшись, сестры последовали примеру хозяйки.
— Хотите посмотреть, как выглядит Джамиль? — спросила Беренис.
— О да! Конечно! — Карла все еще не пришла в себя после ознакомления с гениталиями Беренис.
Хозяйка встала и направилась в коридор. Вернулась она с фотографией:
— Снимок сделан полгода назад около школы. С тех пор парнишка изрядно подрос.
Сестры разглядывали маленького мальчика с пушистыми волосами и щербатым ртом — у него выпадали молочные зубы.
— Красивый, — сказала Карла. — Где он сейчас?
— В гостях у приятеля. — Беренис снова уселась на пол. — Кто же знал, как пройдет наша встреча, и я не стала рисковать, чтобы не подвергать ребенка воздействию плохой энергии…
— Разумеется, — закивала Карла.
— Поймите, я очень надеюсь, что в будущем вы обе подружитесь с Джамилем. Но пока все складывается так неприглядно… И я решила, что для начала хорошо бы выяснить, что вы сами обо всем этом думаете, прежде чем…
— Да-да, мы понимаем, — заверила ее Карла.
— Как ваша мама отнеслась к идее меня навестить? — спросила Беренис.
— Мы не… — Карла замялась. — Она не знает, где мы.
— А-а, — улыбнулась Беренис. — Не беспокойтесь, я вас не выдам.
Карла прятала глаза: она вовсе не стремилась быть зачисленной в команду Беренис, играющую против ее матери.
— Послушайте-ка, — продолжила Беренис, — по телефону вы сказали, что у вас есть ко мне вопросы. — Сестры переглянулись, а Беренис рассмеялась: — Все нормально. Не надо стесняться. Я только рада поговорить с вами. Спрашивайте о чем угодно.
— Как… как вы познакомились с ним? — выдавила Карла. — С нашим отцом?
— Мы познакомились на вечеринке в Челси. — Беренис закинула голову, предаваясь сентиментальным воспоминаниям. — Это была литературная вечеринка в честь одного поэта, моего знакомого. Мы с вашим папой затеяли такую шутливую перепалку — он ел бутерброды с колбасой, а я сказала ему, что мясо — плохая еда. И он начал надо мной посмеиваться.
— Когда это было?
— Дайте-ка сообразить… в девяносто шестом. Слыхали такое итальянское выражение — rapporto di pelle? Оно означает что-то вроде «чувствовать друг друга кожей». Именно это у нас с вашим папой и случилось. Мгновенно, на каком-то химическом уровне.
— И как долго это продолжалось?
— Ну, года три назад наши любовные отношения прекратились. Но мы остались друзьями. И я всегда буду любить вашего отца.
— А почему отношения прекратились? Конечно, если не хотите отвечать…
— Вопрос не из легких, но я отвечу. А почему что-то заканчивается? Всегда имеется столько разных причин. Что до нас с Джоелом, думаю, мы расстались, потому что из наших отношений ушла радость. В конце концов мы устали прятаться — эти встречи украдкой и прочее. Джоел постоянно мучился чувством вины.
