если вы вымирающий вид, то этого патлатого гада надо в клетку посадить и, типа, оберегать. Его от всех, всех от него. Но если учесть, что даже Ингину он за ровню не держит и угробить хотел, то смысл в сохранении его? Он ведь и для нормального воспроизводства, блин, не пригоден! Какой отец ненавидит собственное потомство?
— Летти! Если бы он хотел убить тебя, то сделал бы это за мгновение. Если бы хотел избавиться от мелкой, то тут тоже не сильно утрудился бы. Все не так, как кажется! Да, Хард заносчив и относится с неприязнью к людям и всему, что с ними связано, но он не предаст меня в бою. Нападение на тебя несло своей целью продемонстрировать мою уязвимость с такой парой, как ты, — Киан скривился, как от мерзкой кислятины, и процедил: — но наличие твоей связи с драконом дало ему понять, что и с тобой все не так, как на поверхности. Пойми, детка, мы все же в первую очередь считаемся с реальной силой, а за тобой эта сила теперь есть.
Я бы уточнила, что пренебрежение этого урода распространяется гораздо дальше одних людей, учитывая, что мать Ингины была нимфой, но это мелочь в данном споре.
— А! Мне это еще и польстить должно? Его Патлатое Засранство меня, типа, признало существом, заслуживающим его высочайшего внимания? Или просто просчитал, что использование инструмента Мак-Грегор плюс Войт с драконом в разы эффективнее, чем Мак-Грегор сам по себе?
— Ну ты же не можешь и правда не понимать, что в нашем раскладе присутствие Харда — скорее преимущество, нежели минус! — Мой виверн таки сцапал меня.
Обнял, притерся, демонстрируя, что никакие разногласия не вырубают его влечения ко мне и необходимости прикасаться постоянно. Шумно выдохнув, я расслабилась в его объятиях, признавая, что и сама такая же. Все войны и Харды мира не могут быть важнее нашей близости. Мы можем ссориться и быть ни в чем не согласными, Киан, естественно, эпичный говнюк, не привыкший считаться с чужим мнением, но это не меняет того факта, что я его люблю и мы вместе.
— Ладно, я готова признать, что на нынешнем этапе от Харда будет реальная польза. Но если он попытается устроить излишнее кровопролитие или, добравшись до ликторской цитадели и их сведений и возможностей, даже помыслит обернуться против нас, то, ни секунды не думая, призову дракона откусить ему башку. Пусть и энергию на это всю истрачу. Мы поняли друг друга? — последнее я почти промурлыкала, прижимаясь к груди Мак-Грегора, повисая практически на нем и позволяя себе наконец прочувствовать, как же все офигенски болит, но насколько легче становится рядом с ним.
— Если он пойдет против нас, детка, я и сам, без твоего ручного ящера справлюсь, — опять ревниво и недовольно проворчал он, удерживая, однако, необычайно бережно.
— Вопрос не в том, справишься или нет, я-то знаю, что ты у меня круче всех, а в том, захочешь ли, — потерлась я щекой о его кожу.
— Ты не должна во мне сомневаться. Никто и ничто не важнее тебя, Летти. И ни у кого нет больше влияния на меня, чем у тебя, больше значимости, потому что это вообще невозможно. И так будет всегда.
— Всегда-никогда, — ворчливо поддразнила я его выбор громких словечек.
— И кстати, я все слышал, — пророкотал Мак-Грегор, подхватывая меня на руки. Понятно, кое-кто был не таким уж бессознательным, пока я с перепугу душу изливала.
— Ну и ладно, — махнула я рукой. — А теперь давай пойдем есть и чуть поспать. В любой момент подъем по тревоге, а меня словно виверн изжевал.
— Твой виверн тебя бы с удовольствием всю облизал, детка, но сейчас и правда не до того.
Глава 38
— Скажи мне, что ты понимаешь, почему я не убиваю тебя прямо сейчас или хотя бы не избиваю до полусмерти, — прорычал я Харду, вытащив его за пределы стоянки, как только Летти уснула.
Мне смотреть на ее повреждения потроха все наружу выворачивало, а знать, что тот, кто за это в ответе, вот он, только руку протяни, но пока трогать его и мстить — против нас же играть, вообще невыносимо.
— Понимаю, — сухо ответил наставник, почти не кривясь от боли. — Готов признать, что на данный момент мое нападение на твою женщину видится мне нецелесообразным поступком, так как вывело нас с тобой из строя, пусть и на короткое время. Но ситуация опасная, так что…
— Если ты понимаешь это так, то ни черта не понимаешь! — Как же тяжело себя сдерживать! — Засунь всю свою целесообразность и вред общему делу куда солнце не заглядывает!
— Если для тебя это так принципиально, то я извиняюсь за то, что вовремя не осознал степени ее значимости для тебя. — Нет, старый ублюдок нисколечки не раскаивался.
— А ты случаем адресом с извинениями не ошибся? — едко поинтересовался я.
— Как будто эта фурия, твоя женщина, приняла бы мои извинения, даже вздумай я их принести, чего делать не собираюсь. — Ну да, моя Стрекоза скорее ответит своим фирменным «отсоси, сука», чем вежливым «ничего страшного, сочтемся». — Еще не хватало! Тебе следует четче указывать ей ее место!
— Ее место в первом ряду, наблюдающей, как я однажды все же буду надирать твою заносчивую задницу, когда парочка дней интенсивной регенерации не будет иметь особого значения для общего дела. Потому что даже не думай, что я не сосчитал все до единого синяки и царапины, плюс два, похоже, сломанных ребра, и за каждый из них я не отплачу тебе щедрее некуда.
— Жду с нетерпением, — оскалился Хард.
— Но сейчас я не поугрожать тебе в свое удовольствие пришел, а озвучить правила нашего сотрудничества.
— Сотрудничества, да? — презрительно фыркнул бывший друг. — Ты не только в пару себе взял человека, но, очевидно, и мозги насквозь очеловечил, мальчишка. Предложишь еще, может, на бумаге условия написать, устроить общее обсуждение и скрепить печатями? Из ума выжил?
— Как раз наоборот. Обзавелся своими извилинами и в твоих указаниях больше не нуждаюсь, а еще думаю наперед. Это ты тут все это время существовал по принципу — чем больше после меня руин, тем лучше. А мне нужно знать, что моей женщине, будущим детям, да и твоей дочери, на которую тебе наплевать, будет где жить спокойно.
Хард заносчиво вскинул голову, выдвигая вперед подбородок и делая каменное лицо.
— Я отказываюсь признавать эту девчонку своим потомком.
— А, ну конечно, здесь ведь, кроме нас двоих, вивернами все прямо кишит, — ухмыльнулся я. — Да
