– Действительно так.
Я оглянулась на Ярослава и прищурилась.
– Я всегда говорю только правду,– клятвенным тоном заверил Ярослав,– ты самая замечательная женщина в моем окружении… Да извинят меня дамы за нашим столом.
О-о, как это звучало!
– Да что вы, Ярослав,– улыбнулась Тамара, партнер из Ростова,– приятно знать, что мужчина так ценит свою женщину. Для нас так и должно быть – единственная и незаменимая.
Я смущенно опустила глаза.
Ой, приятно-то как было! А главное – искренне, неподдельно! Прямо как когда-то в кругу своих самых близких друзей и подруг, но только без лоска, церемоний и такой патетики, что ли. Вообще, от патетики всегда немного подташнивает, но когда есть достойный собеседник, или хотя бы понимающий человек, то несложно переключаться на другие волны, по которым тоже иногда хочется плыть. Жизнь ведь не только регулярное избегание скуки, дрыганья до утра под латино, бабский трёп, смена постелей, истерики по вечерам, но и время от времени наслаждение сознанием своего совершенного бытия.
И все-таки мне нравилась жизнь истинной элиты, если она была неподдельно гармонична и глубока. Я видела несколько редких примеров тому, будучи женой Белохвостова.
Ну, надо же, как я спокойно об этом помыслила?! Все-таки ты, Кирилл, уходишь в безвозвратное прошлое. Ну, и бай-бай тебе, мальчик!
Мы еще около часа говорили о культуре современного времени, об искусстве, хотя я мало что в нем понимала, но, тем не менее, высказала свою точку зрения об эстетическом вкусе, затронули политику, экономику (ну, а как же мужчинам не потешить самолюбие, не высказав твердое убеждение в неверности выбранного правительством пути?).
В общем, я находилась в полном удовлетворении от вечера, компании, беседы и ощущения абсолютной гармонии с самой собой.
И Ярослав был рядом. Совсем не мешал. Его глаза сверкали загадочно. Он часто, будто случайно, касался меня, нежно-нежно улыбался, и каждое его слово было обращено ко мне. Только ко мне…
Мне так казалось тогда!
А потом китайцы пожелали отправиться в отель. Пара из Ростова нашла своих партнеров за другим столиком, и за нашим столиком остался только господин Загвоздский, милый старичок, которого я уже где-то встречала.
Ярославу позвонили, и Петр Алексеевич пригласил меня на танец. Мы еще немного поговорили о жизни, деликатно посплетничали, он рассказал мне пару анекдотов и личных курьезов. А потом нас разбил Ярослав.
– Как ты?– многозначительно спросил он.
– Ты же видишь,– положив подбородок ему на плечо, кокетливо ответила я.
– Ты очень красивая,– слегка отстранившись, полушепотом проговорил он и буквально привязал меня к себе взглядом.
Музыка какая-то была душевная, трогательная, словно в такт с настроением. Мы танцевали, вальсировали…
Он целовал каждый пальчик на моей руке, рисовал каждую черточку моего лица трепетным взглядом, касался губами уха и тихо улыбался чему-то своему, кружил в танце и бережно обнимал, когда я запрокидывала голову назад. Его ладонь нежно огибала каждую выемку на моей спине. Мы смотрели друг другу в глаза не отрываясь, и это было магическим мгновеньем, когда я не чувствовала его посторонним и ненужным…
Но музыка закончилась, мы вернулись за столик, от приятных эмоций слегка кружилась голова… Но на этом и закончилась приятная часть вечера. Шо называется: каюк хэпиэнду!
Видимо, это злосчастная закономерность моего существования рядом с Македонским!
Наша компания разбавилась самыми отсталыми представителями элиты. За стол присели мадам Крэнус, ее сопровождающий, двое старых знакомых Ярослава и их немало известные подружки и еще один, имя которого я вспомнила сразу – Влас Крючко, тоже со своей любезницей. Хотя по внешнему виду и душку той, я бы, скорее, отнесла ее к его «сотрудницам».
Виктория и ее за уши притянутый кавалер (кстати, знакомая морда и не очень приятная по прошлому опыту общения) округлили глаза, когда увидели, что я превосходно владею китайскими палочками и разбираюсь в острых закусках.
Откуда бы это?!– мерцал вопрос в их глазах.
Н-да, откуда бы это? Какое узкое восприятие! И поразительно раздутое самомнение! И как только земля все еще носила таких ублюдков?
Мгновенно всплыл весь запас «очень некультурной речи», ассоциаций, и все признаки нирваны уплыли в форточку.
И вот – я оказалась пленницей обстоятельств, и пришлось услышать немало. Я слушала, как Виктория и ей подобные обсуждали романы Ярослава, намекали на неудачные партии, подкалывали его выбором профессий его избранниц, замечали его излишнюю щедрость, которая стала проявляться недавно. И главное, все мужланы включились в этот разговор, словно по уговору. Все это было ловко завуалировано под простой трёп. Но в его центре на самом деле было приклеено мое фото, и никто не гнушался запустить туда как можно больше дротиков.
Сначала я любезно улыбалась, потому что мне было абсолютно наплевать на прошлое Ярослава и на их неумело прикрытые насмешки в мою сторону. Я начала все чаще подливать вина в бокал. Но потом вдруг поняла, что своими красочными сплетнями и будто случайными оговорками они пытались опустить ниже плинтуса меня и настроить Ярослава против. Но здесь были и люди, которые видели Полину Сосновскую впервые и по красочным намекам уже составляли определенное мнение. Например, Загвоздский.
Как бы там я себя ни вела – это было мое дело. И если кому-то хотелось обсудить мое поведение, то это никак не должно было влиять на мое настроение. И в какой-то момент Ярослав упустил это из вида. И все это вместе меня раздражало. Видимо, слишком хорошее было настроение до этого, раз я успела вытерпеть целых сорок минут «изысканного» трёпа.
Естественно, что первым козлом отпущения стал Македонский. У меня не хватало ни терпения, ни желания разбирать по полочкам, кто виноват. Главной задачей в таких случаях всегда стояло избавиться от разрушительной силы ярости. А за остальное меня простят боги!
– А, по-моему, вам всем надо выполоскать свой рот доместэсом, чтобы оттуда так не воняло!– неожиданно в затянувшуюся паузу громко и четко проговорила я с таким выражением на лице, как будто давала самый умный и полезный совет безумцам.
За столом все притихли. Вилки и палочки окаменели в руках. А я взяла свой бокал с вином и вылила его в только что заказанное общее блюдо.
– Ух, как живенько получилось!– усмехнулась я и даже не подумала встать из-за стола и уйти.
Пусть сегодня они почувствуют себя в полном дерьме!
Кто-то так себя и почувствовал, потому что возмущенно сбросил с себя салфетку и покинул стол. Но кто-то просто молча таращился на меня и на Ярослава. Загвоздский просто пораженно приподнял одну бровь, но не шелохнулся.
О-о! Македонский посмотрел так, что, наверное, мне должно было стать ужасно стыдно за себя. Но я в расслабленной позе сидела за столом и с безучастным выражением на лице рассматривала замысловатый узор на своей блузе. Я думала о том, что производители этой вещи потратили энную сумму на заработную плату творческому директору, который выдумывал этот узор, вероятно, они могли бы упростить себе задачу. Это было не похоже на меня, но я действительно была увлечена своей мыслью об узоре на блузе. Меня совершенно не трогала реакция, которая была спровоцирована моим дерзким, мягко говоря, высказыванием в адрес партнеров Ярослава и моим, очевидно, свинским поступком.
