Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 93
Таким образом, фильм 1997 года представляет собой «реальный», закулисный портрет Блэра, в то время как лента 1987 года на это совсем не претендует. По сути, как отмечает Пирс (Pearce, 2001), напряжение между пространствами переднего плана и закулисья политики в фильме 1997 года подчеркивает сам Блэр. На первых его кадрах лидер партии дает интервью в машине, затем зрителю показывают сцену, на которой он стоит перед толпой фотографов и участников избирательной кампании, подписывая постер с изображением его крупного плана, приведенный на рис. 11.1. В качестве сопровождения этой сцены звучит голос Блэра, вещающего из машины: «…и какая-то часть твоей души спрашивает, а стоит ли вообще оставаться в политике с учетом всей той ерунды, которой тебе приходится заниматься». Тематизируя с целью достижения определенного результата напряжение между передним планом и закулисьем – и с презрением относясь ко «всей этой ерунде, которой тебе приходится заниматься» в рамках повседневной политической деятельности, – фильм 1997 года пытается создать «аутентичный» образ «реального» Блэра. Как говорит сам лидер партии: «То, что я постоянно говорю людям, остается за пределами образа». Именно к этому и приглашает аудиторию лента 1997 года. Конечно, может случиться и так, что человек, «стоящий за образом», является тотемом бренда Новых лейбористов. Биография Блэра на всем протяжении фильма используется в качестве пропагандистского инструмента обновленной партии. Пирс (Pearce, 2001, 223; выделение в оригинале) отмечает:
Блэру кажется, что новый лейбористский «проект» сводится к объединению «лучших» черт консервативной и лейбористской традиций: у вас может быть динамичный свободный рынок и социальная справедливость. Свою биографию и индивидуальность Блэр представляет в качестве символа такого синтеза. Он энергичный, активный, целеустремленный – атрибуты успешного бизнес-лидера, – но в то же время сострадательный и заботливый, а это уже традиционные социал-демократические ценности.
История жизни Блэра используется в качестве символа конкретного политического проекта; «каждая грань индивидуальности Блэра, каждая деталь его биографии становится политическим преимуществом» (Pearce, 2001, 213). Потенциал такого подхода становится еще больше от того, что все эти истории – даже откровения – герой рассказывает в задушевные, внешне аутентичные моменты за кухонным столом или же переезжая с одной политической встречи на другую. В «Кино-Кинноке» мы должны голосовать за лейбористов, потому что друзья и члены семьи Киннока говорят нам, что он хороший, уважаемый человек. В ленте 1997 года мы должны голосовать за Новых лейбористов по той причине, что, несмотря на «всю ту ерунду, которой ему приходится заниматься» как политику, после работы и в перерывах между встречами Блэр такой же, как мы; наши ценности разделяет и он, и в более широком смысле возглавляемая им партия. Про Киннока нам сказали лишь, что он хороший; что же касается Блэра, то его нам показали. Если Киннок представлял собой диегетическую аутентичность, то Блэр – аутентичность миметическую. Понятие миметической – ее, вероятно, можно еще назвать «наигранной» – аутентичности также заметно в риторическом стиле Блэра. Одной из отличительных особенностей этого стиля стала «публичная конструкция нормальности», если воспользоваться выражением Фэйрклауфа (Fairclough, 2000, 99). Фэйрклауф (Fairclough, 2000, 95–118) выделяет множество стилистических приемов, с помощью которых Блэр разыгрывает «нормальность». Эти лингвистические формы я обобщил в таблице 11.1. Все они служат для персонализации риторического стиля Блэра. Их дополняет язык тела Блэра – он, например, часто улыбается, – чтобы проецировать образ привлекательного, аутентичного представителя среднего класса. По мнению Фэйрклауфа (Fairclough, 2000, 99), «политическое исполнение Блэра видоизменяется его языком и стилем общения „нормального человека“».
Таблица 11.1 Перечень лингвистических стратегий, которые Блэр использует, чтобы разыгрывать нормальность (см.: Fairclough, 2000)
Таким образом, заурядный, «обычный парень» в предвыборном фильме партии 1997 года выходит на передний план политического посыла, который Лейбористская партия адресует избирателям с трибуны конференц-зала.
Следствием этой преемственности между политиками переднего и заднего плана является то, что в дополнение к аутентичности Блэр также выглядит убежденным политиком; игра в аутентичность в его исполнении переходит в игру в искренность. Как и аутентичность, эта искренность не просто диегетическая, но и миметическая. Блэр не только представляет нам себя человеком глубоких убеждений, но и показывает это с помощью своего риторического стиля. Фэйрклауф предполагает, что политическую убежденность он разыгрывает в основном через язык тела и подачу речей. По мнению Фэйрклауфа (Fairclough, 2000, 14), густые брови, жесты и использование интонаций представляют собой механизмы, позволяющие указывать на искренность. К этим указателям также следует добавить выразительное использование риторических вопросов, равно как и булетической модальности (слов, связанных с желанием, таких как «я хочу») для демонстрации его непоколебимых политических верований. Но тогда, с учетом грамотного акцента на презентации политической стратегии, можно считать парадоксом, что аутентичность и искренность стали ключевыми мотивами риторического исполнения Блэра.
ПРАВДА, ИСКРЕННОСТЬ И САТИРА: «В ГУЩЕ СОБЫТИЙ» – ЗРИТЕЛЬСКОЕ ВОСПРИЯТИЕ
Хотя Лейбористская партия впоследствии правила тринадцать лет, проект Новых лейбористов, преодолев точку наивысшего взлета, вскоре перешел к устойчивому спаду. В период между первоначальной сокрушительной победой и поражением в 2010 году партия постепенно потеряла шесть миллионов голосов. Чтобы получить представление о том, как Новых лейбористов воспринимали все это время, стоит посмотреть, каким образом правительство было представлено в британской культуре. В этой части я сосредоточусь на особенно влиятельной передаче – созданном Армандо Иануччи телешоу «В гуще событий», впервые вышедшем в эфире BBC 19 мая 2005 года. Его превозносили до небес критики Королевского телевизионного общества, оно неоднократно получало награды Гильдии телевещания и прессы, а также Британской академии кино и телевидения. Приведенные ниже рассуждения не являются всеобъемлющим обобщением мнения британской публики в отношении правительства Новых лейбористов. Это скорее яркое отношение к Новым лейбористам у власти – отношение, которое, на мой взгляд, в любом случае оказало влияние на риторический ландшафт современных политических дебатов.
Как отмечает Филдинг (Fielding, 2014, 258), шоу «В гуще событий» «представляло собой последовательную критику Новых лейбористов и в меньшей мере обновленной консервативной альтернативы Дэвида Кэмерона» (Fielding, 2014, 258). Филдинг приводит неплохое обобщение сатирических параллелей шоу:
Хотя партия у власти никогда не называется, пререкания между Администрацией премьер-министра и Казначейством перекликаются с разногласиями между Блэром и Брауном, а дружелюбная одержимость премьера его «наследием» напоминает одержимость Блэра. Что же касается его преемника, то он обладает многими чертами Брауна. Но что еще более важно, так это правительственный стиль, просматривающийся в шоу «В гуще событий» (особенно навязчивое стремление подменять одни идеи другими), который многие недвусмысленно ассоциируют с Новыми лейбористами.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 93
