Роджер словно услышал его мысли. Или просто в трапезной все подумали об одном. Рыцарь очнулся и спросил Рено о численности сарацинского войска. Тот лишь развел руками.
– Почему не взяли "языка"! – сердито сказал Роджер. – Вы же опытные воины! Зачем убивать всех?
Рено понурился. К удивлению Козмы за него вступился Иоаким.
– Не сдавались они в плен! – хмыкнул Иоаким, кладя кулаки на стол. – Я одного кистенем перетянул – ребра захрустели! Ждал, что саблю бросит. Даже не подумал, сволочь! Переложил в левую руку – и на меня! Пришлось приложить посильнее… Другие бились не хуже. Все какие-то отчаянныее, злые… Их бьешь, а они лезут, бьешь, а они опять… Наглые! Орут по-своему, саблями машут… Нас трое, четверо на одного – все равно не сдаются! Только двое попробовали убежать…
– Следовало догнать! – сверкнул глазами Роджер.
– Кто ж знал, что они мамлюки Саладина, – примирительно ответил Иоаким, – Думали, обыкновенные бандиты…
– В результате неизвестно, сколько их и что замышляют!
– Догадаться нетрудно! – неожиданно вмешался Козма. Все уставились на него. Но Козма, не смутившись, продолжил: – Дорога, по которой движется войско султана, ведет в Азни, поворачивать некуда. Нас ждет осада. Сомневаюсь, что у Саладина меньше тысячи воинов, скорее всего больше. Поскольку сарацины в селении не сдавались, боевой дух их высок, на стены полезут отчаянно. Если, вдобавок, у них есть камнеметы и осадные башни…
– Тебе приходилось сидеть в осаде? – удивился Роджер.
– Два года тому. Отбились. Хотя врагов было десять против одного, а стены города – деревянными.
– Сколько у тебя воинов? – обернулся Роджер к Рено.
– Со мной десять.
– Нас девять. Десять, – поправился рыцарь, бросив взгляд на Ги.
– Можно вооружить слуг, – заторопился Рено. – Они люди привычные. Это еще десяток…
– Надо было привести мужчин из селения! – укоризненно сказал Роджер.
– Разбежались…
– Значит, тридцать, – подытожил рыцарь. – Чтоб отбить первый приступ нужно втрое больше.
– Стены Азни неприступны! – возразил Рено. – Никому и никогда не удавалось взять замок!
– Все когда-нибудь случается впервые… – вздохнул Козма.
– У меня было время осмотреть укрепления, – спокойно сказал Роджер. – Три из четырех стен выходят на отвесные склоны, там даже лестницы не поставить. Но стена со стороны долины доступна для штурма. При достаточно числе защитников их можно собрать на этой стене, тогда замок приступом не взять. Но нас менее трех десятков. Саладину даже осадные башни не надобны. Тридцать лестниц к стенам, прикрытие… Чтобы убить врага, поднимающегося по лестнице, или сбросить его со стены, защитнику надо появиться между зубцами. В это время в него будут стрелять мамлюки прикрытия, спрятавшиеся за деревянными щитами или мешками с песком. Они выбьют нас, прежде, чем мы собьем половину лестниц. Будь нас втрое больше, то одни стреляли бы по лучникам прикрытия, пока другие занимались атакующими. Очень важно отбить первый приступ, во второй раз мамлюк идет к стене неохотно. Он знает, сколько воинов полегло накануне и умирать не хочет. У нас нет сил даже первый приступ.
– Что делать? – спросила Алиенора, с надеждой глядя на Роджера.
– Решать тебе, баронесса. Саладин не охотник топтаться под стенами. Обычно предлагает сдать замок без кровопролития, предлагая взамен жизнь и свободу.
– Вместе с замком я теряю баронию?
– Да.
– Будем сражаться! – твердо сказала Алиенора. – Во главе защитников замка станет Роджер из Маргата. (Рыцарь поклонился.) Помогать ему будет… – Алиенора медленно обвела взглядом сидевших за столом рыцарей и остановила взгляд на Козме. – Иноземный воин Козма.
– Командовать рыцарями могут только рыцари! – возразил, кусая губы, Рено. – Я не слышал, что Козма посвящен по нашим обычаям!
– Это правда, – подтвердил Козма. – У нас нет обряда посвящения, рыцарем воина признают за его заслуги.
– Обряд провести не трудно, – сказал Роджер. – Подвиги, совершенные иноземным рыцарем на моих глазах, его ум, честь и благородство делают Козму достойным рыцарского пояса. Как и Иоакима, – комтур помедлил, – и Ги. (Оруженосец вспыхнул.) Если среди и твоих воинов есть достойные, – обратился рыцарь к Рено, – назови их имена. Посвятим всех. Такое уже было: накануне осады Иерусалима барон д'Ибелин даровал рыцарство всем благородным юношам старше пятнадцати. Они не подвели. Вели священнику отворить храм! – повернулся Роджер к Алиеноре. – Сегодня же проведем обряд.
Рено насупился, а Сеиф, не проронивший ни слова во время всего разговора, бросил на Роджера странный взгляд.
– На стены выставить двойную стражу! – Роджер уже не говорил, а отдавал распоряжения. – Подготовить к обороне донжон – очень вероятно, что нам придется перейти туда со стен. Нужно занести в башню еду, питье, оружие, мешки с соломой для сна и теплую одежду! Проследи за этим, Рено! Донжон много выше стен, поэтому с наступлением темноты выставим на верху часового.
– Можно мне?! – воскликнул Ги и смутился. За столом невольно заулыбались.
– Перед посвящением в рыцари полагается ночь проводить в молитвах, – сказал Роджер, пряча в усы улыбку. – Проведешь ее после обряда. Только за молитвами не забывай поглядывать в долину. Теперь определимся с начальниками. Рено, ты возглавишь своих воинов! Иоаким возьмет под начало вооруженных слуг – ему приходилось командовать необученным ополчением. Сеиф ведет своих туркополов. Сейчас отправимся на стену и определим участки, которые каждый из вас будет оборонять.
Алиенора встала, ее примеру последовали остальные. Роджер первым вышел из трапезной, за ним последовали Рено, Козма, Сеиф и Ги. Иоаким на мгновение задержался.
– Придешь вечером? – тихо спросила баронесса, умоляюще глядя на возлюбленного подозрительно заблестевшими глазами.
Иоаким вместо ответа приник к ее губам, Алиенора обняла его за шею. В трапезной никого не было, кроме их двоих (как считали любовники), поэтому они позволили себе долгий поцелуй. С закрытыми глазами; на мгновение забыв обо всем. Поэтому не заметили, что от порога за ними наблюдает человек с недобрым взглядом прищуренных черных глаз…
17.
Напроситься на стражу в донжоне у Ги получилось невольно. После того, как он получил стрелу в локоть, Ги не раз корил себя за легкомыслие (промедлил, заглядевшись на Стеллу!) и воспринимал потерю руки как справедливое наказание. Роджер, который и раньше не баловал племянника лаской и держал его в строгости, после своего ранения в Масличном ущелье совсем отдалился, едва приветствуя оруженосца кивком головы. Юноша решил, что дядя не видит госпитальера в молодом калеке, и у него нет будущего в ордене. Поэтому Ги поддался на уговоры Стеллы и стал учиться чистописанию. И вдруг его позвали на военный совет! Его не только признали равным, но и посвятили в рыцари!
