В ангаре новый знакомец призадумался перед тем, как выйти. Коснулся пальцами переносицы, словно у него болела голова. Алёна вдруг заметила бисеринки пота у него на висках… Устал. Ещё бы, только что из анабиоза, и многочасовой межзвёздный перелёт, туда и обратно. Он из железа? И смотрит как-то странно. Косится. Словно решает, надо ли или всё-таки не надо…
— Что? — не выдержала Алёна напряжения. — Что-то случилось? Тебе плохо?
Он решился. Плавный жест рукой, и откуда-то из пустоты, вновь возникшей внутри корабля-разведчика, возник лоток с прозрачными кубиками. В кубиках находилась какая-то жидкая дрянь, а на стенках красовались причудливые знаки и цветные полосы. Чужой взял два кубика, решительно закатал себе рукав и приложил к вене. Жидкость всосалась прямо сквозь стенку и кожу, мгновенно. Парню явно полегчало.
— Ох, и плохо же тебе будет, — сказала на это Алёна. — Стимуляторы после анабиоза и прогулки — зло.
Он посмотрел на неё. Алёна запнулась, испугавшись сочувственной жалости в его взгляде. Накрыло с головой отчётливым ощущением, что плохо сейчас будет именно ей. И вовсе не потому, что сутки с лишним ничего не ела, что для носителя пирокинетической паранормы, прямо скажем, не комфорт ещё тот.
Чужой повел ладонью, вызывая в в воздух голографический экран. Несколько пассов, и экран исправно начал показывать запись. Запись с поверхности. Первая Луна. Полуразвёрнутые солнечные батареи, их ни с чем не спутаешь. Короткая башенка на краю батарейного поля, вращается. И вдруг выстреливает огнём…
Бегут по экрану, останавливая сердце, короткие мгновения страшного боя. Скаут- разведчик «Ковчега» против основательного вооружения инопланетной базы. Чем окончилось, говорить не надо.
Экран погас. Алёна прижала к щекам ладони, в ужасе глядя на чужого. Вряд ли он отдавал приказ атаковать неопознанное летательное средство. Он после анабиоза трясся в том зале, в себя приходя. База приняла такое решение сама. Искусственный интеллект, чтоб его разорвало вдоль, поперёк и крест накрест! Неопознанное угрожающее — уничтожь.
Чужой жестом велел идти следом и, не дожидаясь кивка, пошёл на выход сам. Алёна побежала за ним, снова делая на каждый его шаг три своих. Он хочет показать тела, поняла она. Или то, что от них осталось. Но кто, кто мог отправиться практически на верную смерть?
«Только те, кому ты дорога, балда!»
Мама. Тим…
Хотя Тима убить невозможно, значит, Тим, скорее всего, жив, здоров и улыбается где-нибудь в местной камере. Острое желание увидеть любимого перевесило остатки здравого смысла. Алёна поверила в ею же самой придуманную версию со всей силой доведённого до предела отчаяния человека.
Всё окончилось за дверью в морг. Никак иначе это помещение назвать было нельзя. Тут даже запах стоял как в морге — реактивов, препаратов и — да! — мёртвых тел. Несмотря на то, что останки лежали в наглухо закрытых капсулах- вродесаркофагах с прозрачными крышками, запах смерти ощущался всё равно. Четыре капсулы.
Несчастный Женька.
Алексей Белоглазов. Он так и не женился после Сильфиды, Алёна думала, что его девушка там погибла, и он не может забыть её. Болезненной вспышкой резанула внутренний взор память последнего мирного дня на планете жутких стрекозников, слова Алексея, сказанные им тогда, прозвучали так ясно, будто он стоял рядом и говорил их сейчас: «Та, на которой я бы женился с радостью, занята и счастлива. А тех, кто с радостью пошёл бы замуж за меня, обманывать не хочу…» И он молчал всё это время. Молчал.
Пока не погиб, ввязываясь в заранее обречённую на провал спасательную экспедицию.
Олег Ольгердович. Боже, ну вас-то что сюда потащило*! Вы же учёный! Ну, да, телепат первого ранга, но чёрт, чёрт, чёрт! И сидели бы в своей лаборатории, как будто не было у вас образцов тканей и донорского материала и…
И не из-за сорванного эксперимента он отправился на смерть. Алёна наконец-то поняла то, что смутно почувствовала во время их последнего разговора в ангаре перед роковым вылетом: Олег Ольгердович в некотором роде удочерил её, наивную глупую девчонку, ввязавшуюся в контракт с его лабораторией, и не мог бросить в беде. Что ему стоила ссора со всей инфосферой «Ковчега», знал только он один. И рассказать об этом уже не мог.
И мама. Мама, мамочка… родная… зачем?
Алёна вдруг поняла, что кричит это «зачем» вслух, кричит и не может остановиться. Чужой коснулся её плеча, успокаивая, Алёна отпрыгнула, испытав жгучий приступ едкой ненависти.
— Ты! Это всё из-за тебя! Откуда ты тут взялся на мою голову, ненавижу!
Она вскинула кулаки, на которых мгновенно вспыхнуло громадное, яростно гудящее пламя.
— Ненавижу!
Чужой отшатнулся, впечатлившись угрозой. Браслет на запястье вспыхнул ярким, режущим глаз светом, и в тело ударило такая боль, что не передать словами. Сознание вышибло мгновенно. Первое, что Алёна услышала, очнувшись, — дикий крик, потом сообразила, что это кричит она сама, кричит, корчась на полу в судорогах, а потом сознание снова отключилось. В следующий приход она увидела проклятый браслет уже на другой руке. А чужой деловито закрывал страшный ожог оторванной от своей рубашки тканью…
— Сволочь, — выдохнула Алёна, даже не пытаясь стереть слёзы со щёк.
Самый момент был спалить поганца в прах, но тело помнило адскую боль и не хотело подчиняться, паранорма не отзывалась. Каков браслет, а? Ведь ничего же в нём не нашли, сто раз сканировали, просматривали, просвечивали, прослушивали! Камни и камни. Что камни непростые, все догадывались. Но чтоб настолько…
Внезапно на пол упало дрожащее сияние…
— Аля, — сказал из-за спины грустный, знакомый до боли, родной голос. — Обернись…
Алёна с трудом встала на одно колено и увидела Тима… Он стоял, подёрнутый серебристым свечением, здорово смахивающий на призрак самого себя. А может быть, он и был призраком, кто знает.
— Тим! — вскрикнула Алёна, подхватываясь на ноги. — Тим!
— Не подходи ко мне, — Тим выставил руки ладонями вперёд, и Алёна всем телом ощутила изошедшую от него упругую волну. — Сгоришь.
— Ты же умотал вместе с «Ковчегом»! — яростно выплюнула Алёна. — Разве не так? Ты же галлюцинация, плод моего воспалённого воображения! Тебя нет!
— Я здесь, — тихо сказал Тим, — и я есть. Я есть везде, забыла?
— Тогда почему ты не с ними?!
— Потому, — веско ответил Тим, — что я здесь. Я могу вернуть тебя обратно. Но мне нужно твоё согласие.
— Как — это вернуть? — не поняла Алёна.
— Ты останешься в ангаре. Полетит кто-то другой. Дай руку, Аля.
С ладони Тима капало, растворяясь в полумраке, призрачное серебристое сияние. Но Алёна медлила. Полетит кто-то другой, он сказал. Кто-то другой. У кого нет этого проклятого браслета. Полетит другой и погибнет. И этот инопланетный парень погибнет тоже, ведь именно найденный на сильфиде браслет активировал его анабиозную капсулу.
