— Да, я родилась в Америке, но мой отец был англичанином. Младший сын шестого виконта Коллингвуда.
Не успела Макси произнести эти слова, как ей стало стыдно. Ну зачем было поминать своих знатных родственников? Но слова уже вылетели, теперь их не вернешь.
Герцогиня наморщила лоб.
— Поместье Коллингвудов, кажется, где-то на севере Англии. В Дареме, да?
— Да. — Почувствовав, что ее ответ краток до грубости, Макси добавила:
— Я гостила у дяди с весны.
Когда Макси упомянула своих родственников, Робин посмотрел на нее с удивлением, но ничего не сказал.
— Мы сейчас без гроша в кармане. — Он перевел разговор на другую тему:
— Мэгги, ты сможешь нас приютить дня на два?
— Ну, места у нас хватает. — Герцогиня опять повернулась к Макси:
— Идемте, я провожу вас в комнату, где вы сможете умыться и отдохнуть.
— Если вы не возражаете, ваша светлость, я хотела бы сначала поговорить с Робином, — сказала Макси ровным голосом, но ее глаза горели гневом.
— Пожалуйста. — Герцогиня показала рукой на дверь. — В маленьком салоне вам никто не помешает.
Робин пошел вслед за Макси, глядя на нее с опаской. Он предполагал, что она будет изумлена, оказавшись в доме Мэгги, но то, что она буквально кипела от ярости, было для него неожиданным.
Как только за ними закрылась дверь, Макси круто развернулась, дрожа от негодования, — Как ты посмел привести меня в дом своей любовницы?
— Мэгги уже много лет никакая мне не любовница, — примирительно ответил Робин. — Но мы по-прежнему друзья и привыкли помогать друг другу. Поскольку нам с тобой надо где-то остановиться, я совершенно естественно обратился за помощью к ней.
Он подошел к камину и облокотился о его мраморную полку.
— Я знал, что она и ее муж примут двух запыленных путников, не задавая лишних вопросов и не проявляя ни возмущения, ни излишнего любопытства. Здесь ты сможешь вернуть себе обличье респектабельной девицы, и никто ничего не узнает.
У Макси сжались кулаки, но все же она, хотя и с трудом, держала себя в руках.
— Ты назвал себя дворецкому лордом Робертом и точно так же назвала тебя твоя герцогиня. Но ты же мне говорил, что придумал этот титул!
— Это ты сказала, что такого титула не бывает. А я просто не стал с тобой спорить. Видимо, твой отец объяснил тебе не все тонкости английской системы титулов. Например, употребление слова «лорд» с именем — прерогатива младших сыновей герцогов и маркизов. Так что лорд Роберт Андервилль — мое настоящее имя.
Глаза Макси сузились. Ее красота показалась ему еще более экзотической, чем всегда, а выражение лица — еще более опасным.
— Ты сказал, что ты вовсе не лорд.
— Я и не лорд. Титул «лорд Роберт» ничего, по сути дела, не значит, просто форма обращения. Я такой же простой человек, как и ты. Вот если мой брат, не дай Бог, умрет, тогда я стану лордом. — Робин пожал плечами. — В общем, довольно бессмысленная система.
— Твой отец был герцогом?
— Нет. Он был маркизом Вулвертоном — на одну ступеньку ниже.
— Значит, когда мы встретились, ты был в своем родовом поместье? — Макси казалось, что перед ней совершенно незнакомый человек. — Как ты мог так меня обманывать? Зачем притворялся бездомным бродягой и вором, если не хуже? Что еще ты мне налгал?
— Я всегда говорил тебе правду. — Робин отвел глаза и переступил с ноги на ногу. Он взял тон преувеличенной небрежности, под которым всегда скрывал неловкость или вину. Даже зная, что ему не следует так говорить с Макси, он ничего не мог с собой поделать. — Но должен признать, что мне случалось в твоем присутствии врать другим.
Тут Макси взорвалась. Она схватила с элегантного столика фарфоровую статуэтку и запустила ею в Робина.
Статуэтка разлетелась вдребезги, ударившись о мраморную облицовку камина в двух дюймах от протянутой вдоль полки руки Робина. Он не пошевелился даже тогда, когда ее осколки брызнули ему в лицо. Только пальцы, сжимавшие край каминной полки, побелели.
— Мне плевать, что ты говорил правду, хотя бы за каждое твое слово поручился сам Господь Бог! Ты, наверное, воспитывался у судейских крючкотворов или у иезуитов. Ты все равно меня обманывал, даже если успокаивал свою чувствительную совесть, манипулируя правдой, вместо того чтобы прямо лгать. — Голос Макси сорвался. — Боже, какой надо быть дурой, чтобы тебе верить!
Этот крик раненой птицы полоснул по сердцу Робина, лишив его былой самоуверенности. Он с трудом выговорил:
— Ты права, я использовал правду, чтобы произвести обманчивое впечатление. Но, клянусь Богом, я вовсе не хотел выставить тебя дурой.
— Зачем же ты это делал? — воскликнула Макси, уставившись на него. Ее красивое лицо словно сжалось от боли, и Робину стало ее безумно жаль: сам того не сознавая, он причинил ей страдания. Одновременно в его глазах витали сладкие видения обнаженной Макси в постели, такой чудной, такой страстной, такой щедрой на любовь.
Глядя ей в глаза, он хотел ее с пронзительной страстью, хотел ее и телом и душой, будучи не в силах разделить эти два чувства. Он хотел ее с той самой секунды, как, внезапно разбуженный, увидел, что об него споткнулась очаровательная и решительная лесная нимфа.
Тогда почему же он так глупо себя вел? Как мог человек, наделенный умом и тактом, поступать себе же во вред? Он вдумался в мотивы своего поведения и вдруг понял:
— Мне не очень нравится лорд Роберт Андервилль. А раз он не нравится мне, как он мог понравиться тебе? Мне же с первой минуты нашей встречи страшно хотелось тебе понравиться.
Наконец-то Робин понял, что, как это ни трудно, ему следовало встать на путь правды раньше. Напряжение покинуло Макси, ярость улетучилась. Еще минуту они смотрели друг другу в глаза.
— Понятно, — сказала она. Но хотя она больше не сердилась, у нее было как-то горестно на душе. Она прошла через комнату к камину и, скрестив руки на груди, оперлась спиной о его полку с другой стороны. Потом спросила отстраненным тоном:
— Ты привез меня сюда узнать, что обо мне думает Мэгги? Или ты хотел показать ей, как низко пал с тех пор, как она тебя покинула? Более красивой и изысканной женщины найти невозможно, так что ты, видимо, решил броситься в противоположную крайность и предъявить ей непотребную дикарку, надеясь, что это ее проберет.
— Господь с тобой, Макси, ну что ты говоришь! — Как он, оказывается, глубоко ее ранил. — Любой мужчина сочтет за честь для себя завоевать руку такой красивой и умной женщины. Даже сейчас, взъерошенная, словно тебя протащили через колючий куст, ты все равно красива.
Макси нахмурилась.
— Ты всегда находишь нужные слова — как хороший бродячий торговец. Только слов, лорд Роберт, недостаточно.
