– Но откуда? – спросил Титан.
Сказитель сердито всплеснул руками и начал медленно ходить вокруг Таноса, изредка касаясь его руки или спины. Теперь он вел себя по-другому. От любопытства и обходительности не осталось и следа; даже веселость стала какой-то нервной и натянутой.
– О, не хочу утомлять тебя подробностями. Да и не уверен, что верно их запомнил. Камень... появился у меня тысячелетия назад. Я не успел его толком задействовать: мои кузены устроили засаду и бросили меня на этой богом забытой космической песчинке. Представь себе, Танос, что такое оказаться в ловушке на комке земли с одним из самых мощных артефактов в истории вселенной... а вокруг никого, на ком можно его испытать. – Сказитель неожиданно истошно завопил в мертвое небо за пределами дома, а потом резко перевел взгляд на Таноса и расплылся в счастливой улыбке. – Но потом появился ты.
– Ладно, да, я здесь. – Сердце Таноса бешено колотилось, он старался унять дрожь в голосе. – И что теперь?
Сказитель не обратил внимания на его вопрос. Он встал поодаль и направил кончик посоха на Таноса.
– Твои глаза... они всегда светятся синим?
– Что?.. Нет.
– Я пока не до конца понял, как он работает, – признался Сказитель. – Ты мой первый подопытный за долгие годы изгнания. Честно говоря, я даже не знаю, как он будет работать в чужих руках. С моим устройством мозга он позволяет тебя контролировать. Читать мысли. Но ты и так это знаешь, так ведь?
Таносу приходилось отвечать на вопросы Сказителя, даже на риторические.
– Да.
– Как это, Танос? – подходя ближе, прошептал хозяин Камня. – Похоже на то, как будто твой мозг пожирают изнутри пауки? Похоже... будто в черепе крутится колесо, перемалывая в порошок свободу воли? Мне и правда очень интересно.
Вообще по ощущениям было похоже и на то, и на другое, но кроме того, Таносу казалось, что он попал в огромный океан спокойствия и качается на волнах. Его независимость и индивидуальность подавляли Сказитель и Камень Разума; психика страдала под их напором. Но при этом в голове разливались тепло и покой. Казалось, будто из его собственного тела вырвали самую суть и заменили чем-то другим. И сопротивляться этому не хотелось.
Сказитель подался ближе и прошептал:
– Я ведь говорил, Танос, что иногда схожу с ума. Всегда по-разному. На этот раз – так.
Он отошел в сторону и вытащил из складок одежды длинный острый нож.
– А вот теперь проверим!
С леденящим кровь смехом сумасшедший вонзил нож Таносу в грудь.
Каждая клетка мозга и тела титана кричала, что нужно пошевелиться, увернуться, уклониться, пригнуться, а потом кинуться на врага, чтобы нанести ответный удар. Тысячи импульсов реакции – и все их подавил Камень Разума. Танос застыл и не мог двинуться с места, а лезвие вонзилось в него, порвало одежду, разрезало его плоть и мышцы... И уперлось в грудную клетку. Танос услышал треск от удара стального острия о кость, а потом по ребрам, через ключицу и дальше, в череп, пробежала вибрация.
Сказитель отпустил рукоятку, оставив нож в ране. Он закрыл глаза и глубоко вздохнул.
– О. Да, да. Останься в тебе хоть капля свободы воли, ты бы, по крайней мере, постарался уйти от удара. Я думаю... Думаю, если бы я чуть больше использовал силу Камня, ты бы моментально потерял самосознание. – Сказитель улыбнулся. – Но должен признаться, Танос: мне нравится, что он действует постепенно. Мне нравится мысль о том, что ты будешь страдать, пока твоя личность ускользает по крупицам.
– Ты и правда сошел с ума.
– Мои кузены тоже так говорили, – мечтательно ответил Сказитель, не открывая глаз. Он вспомнил что-то и захихикал. – Кузены. Мои глупые, глупые братья... Двое из них сговорились бросить меня в этом пустынном уголке. Хотели отобрать Камень, но не решались подойти, чтобы отнять его. Так мы и зашли в тупик... – Он задумался и недовольно вздохнул. – Ну хватит об этом. Они думали, что я здесь умру. А я жив. Не умер. – Сказитель открыл глаза, ухмыльнулся, оскалив зубы, и продолжил жутким протяжным тоном: – И не умру. А все благодаря тебе, Танос. Мой спаситель.
Нервные окончания, которые задел нож, на минуту потеряли чувствительность, но сейчас она вернулась, и рана заныла. Таносу оставалось только стискивать зубы. Ему приходилось терпеть и худшую боль – например, в схватке с Ирсой, – но сейчас он не мог двигаться, из-за чего страдания были невыносимы. Впервые в жизни Танос ощутил полную беспомощность.
– Мне хватило времени, чтобы продумать план, – говорил Сказитель. – И вот, когда ты тут, я наконец... О, тебе мешает нож? Так вытащи его.
Не по велению собственного разума Танос протянул руку к ножу и вытащил его. С лезвия капала кровь. Она стекала по его груди и собиралась в лужу на полу.
– Я не могу позволить тебе умереть. Пока не могу. Но ты же выносливый, не так ли? Большой и крепкий, жесткий и непримиримый. То, что надо. Настоящая сила не нуждается в оправданиях и не придумывает их. Тебе понадобится твоя собственная. Процесс будет долгий и болезненный, но я все равно выясню, как перенести свое сознание в твое тело.
Танос с трудом не выдал удивления.
– Что?
Сказитель ухмыльнулся.
– У тебя потрясающе невозмутимое лицо, но я могу читать твои мысли. Теперь у нас двусторонняя связь. Я знаю, о чем ты думаешь. Знаю с тех пор, как ты сел на спутник. Нет никакого «космического зрения». Это все Камень. Он столько всего может! – Отшельник развернулся и выставил посох вперед. Из Камня вырвался луч энергии и вышиб часть стены. – Видишь? Он сделал меня умнее. Позволил заглянуть в твой разум. Позволяет контролировать тебя... Мне кажется, он может даже сам создавать жизнь, Танос.
– Он лишает тебя рассудка, – заявил Танос.
– Вероятно. Но это не страшно. Безумие не помешает тому, у кого есть Камень Бесконечности. Я всегда смотрел на мир по-другому. Столько сказаний и мифов, и все перемешаны друг с другом... – Он с беспокойством покачал головой. – Когда у тебя тут, – он постучал себя по лбу, – столько историй, трудно в них не запутаться. Я воспринимаю мир не так, как ты. У меня в голове одновременно все предания в мире, и я могу проживать их в любом порядке. Наша жизнь – не линия, а призма.
Танос понял, что единственное его оружие сейчас – его голос. Вероятно, уставший от долгого изгнания Сказитель позволил себе оставить Таносу хоть немного способности мыслить. Но это ненадолго. Нужно использовать свой шанс. Тянуть время. Отвлекать. Пока... Пока...
Пока что-нибудь не случится. Может быть. Осталась лишь надежда. Ча был бы доволен.
– Ты меня не одолеешь, – сказал ему Танос.
– Так ведь уже! За время, которое я провел здесь, я одолел себя. Я всегда говорю: одолей себя; мир сдастся следом.
– Вселенная велика, времени много, – заметил Танос. – И застряв тут, непонятно, как ты с этим справишься.
