Кэролайнпоказалось, что жгучее пламя охватило все ее тело.
— МистерФеррингтон... — пробормотала она.
— Джеймс, —поправил он ее. Она слышала его тяжелое дыхание. Говорил он таким же низким ихриплым голосом, как и она сама. Он целовал ее шею. Его губы поднимались всевыше и выше, прокладывая влажный след к ее уху. — Скажи «Джеймс». Прошу тебя,скажи.
Кэролайнпокачала головой. Ей почему-то стало стыдно. Легко, не прилагая почти никакихусилий, Джеймс поднял ее и посадил на край стола. Наклонив голову, он посмотрелей в глаза.
— Скажи это, —тихо произнес он.
Кэролайннаблюдала за тем, как двигались его губы, когда он говорил.
Потом эти губырасплылись в улыбке. У него красивый рот. Упругие, полные, чувственные уста. Ейснова захотелось, чтобы он поцеловал ее, и она едва слышно произнесла:
— Джеймс.
И ее губырасплылись в улыбке.
— Джеймс, —снова прошептала Кэролайн.
Какое же у негокрасивое, звучное имя! Она снова повторила его, восхищаясь силой, которая в немзаключена. «Господи, как же мне приятно произносить его имя!» — подумалаКэролайн.
— Джеймс, —опять едва слышно промолвила она.
Улыбнувшись, онприжался губами к ее лбу.
— Больше никогдане называй меня «мистер Феррингтон». Слышишь, Кэролайн? Никогда!
Подняв руку,Кэролайн прикоснулась ладонью к его щеке.
— Ты побрился.
В его глазахзаблестели веселые огоньки.
— Конечно, —сказал он, копируя французский прононс баронессы. — Меня побрил Джаспер.Почтенные дамы заявили, что не хотят, чтобы моя щетина царапала твою нежнуюкожу. Они заверили меня в том, что если я все время буду петь, то тыобязательно придешь ко мне.
Услышав егослова, Кэролайн весело рассмеялась. Джеймс крепко обнял ее. Она обхватила егоза плечи. Они смеялись, глядя в глаза друг другу, а потом он снова поцеловалее.
Божемилосердный, какой это был поцелуй! Может быть, он показался Кэролайн такимпрекрасным потому, что она уже больше ничего не боялась? Ее совершенно неволновало, что подумают о ней преподобный Тилтон, мисс Элмхарт и строгаяблюстительница морали леди Димхерст. Все ее прежние страхи развеялись, какутренний туман, когда она встретила Джеймса, и в ее душе вспыхнула пламеннаястрасть. Она так наслаждалась его поцелуем, что даже не заметила, как он своимиловкими и проворными пальцами расстегнул ее платье.
— Джеймс... —укоризненно прошептала она.
Покончив сплатьем, он принялся вытаскивать заколки из ее волос.
— Джеймс, —снова обратилась к нему Кэролайн и схватилась руками за платье, пытаясьудержать его. — Не надо.
Он вытащилпоследнюю шпильку, и ее тяжелые, густые волосы рассыпались по плечам.
Джеймс гладилруками каштановые пряди, расправляя их.
— Какие же онимягкие и красивые, — сказал он и посмотрел ей прямо в глаза. Теперь им было недо смеха. — Я еще никогда не встречал такой красивой женщины, как ты. Я имею ввиду не только внешнюю красоту, но и твою душу, твой сильный характер... Когдаты рядом, со мной происходит нечто странное. Таких чувств я не испытывал еще ник одной женщине.
Поддев пальцембретельку нижней сорочки, Джеймс спустил ее с плеча Кэролайн, а потом наклонилголову и прижался губами к маленькой впадине у основания ее шеи.
Кэролайн забылаобо всем на свете. Затаив дыхание, она наслаждалась его поцелуем. Шок,удивление, восторг — вот то, что она сейчас испытывала. Кэролайн обняла Джеймсаза плечи и, запустив пальцы в его густые волосы, все ближе и ближе притягивалаего к себе.
Взявшись зубамиза край сорочки, Джеймс стягивал ее все ниже и ниже. Его губы продвигались всеближе и ближе к ее сердцу. «Боже мой, я сейчас умру от наслаждения», — подумалаКэролайн. Она понимала, что хочет этого мужчину, хочет заняться с ним любовью.Чувства, которые долгие годы дремали в ее душе, проснулись и вырвались наружу.Желание. Страстное, жгучее желание. И неуемная потребность его удовлетворить.
Наклонив голову,Кэролайн осторожно прикусила мочку его уха, а потом поцеловала место укуса.
Застонав отнаслаждения, Джеймс прижался губами к ее губам. Он целовал ее страстно,неистово. Так, словно заявлял на нее свои права. Джеймс все сильнее и сильнееприжимался к ней, заставляя ее отклоняться назад. Резким движением руки онсмахнул со стола вазу с фруктами и бокал, расчищая место, и Кэролайн услышалазвон разбитого стекла. Потом он снова поцеловал ее, и она впала в сладкоезабытье.
Обхватив ногамиего бедра, она еще теснее прижалась к нему. Губы Джеймса опускались все ниже иниже. Теперь он целовал ее груди. Когда же он, наклонившись, обхватил губамисосок, Кэролайн удивленно вскрикнула. «Боже мой, как же это приятно», —подумала она. Горячая волна наслаждения, зародившись в груди, которую онласкал, прокатилась по всему телу к тому месту, где ее ноги соединялись с егобедрами. Джеймс поднял юбки, устраняя препятствие, мешавшее ему соединиться сней.
И Кэролайн вдругосознала, что он собирается овладеть ею прямо здесь, на кухонном столе, втемном и грязном подвале.
— Джеймс! —позвала она его. Он продолжал ласкать ее груди. Когда он взял в рот второйсосок, Кэролайн от наслаждения едва не лишилась рассудка. Однако, почувствовав,как его руки ласкают ее бедра и ягодицы, она снова пришла в себя. — Джеймс,остановись! — крикнула она. Он не отозвался, продолжая покрывать поцелуями еешею. Кэролайн обхватила обеими руками голову Джеймса и подняла ее, заставив егопосмотреть ей в лицо.
— Джеймс, мы неможем заниматься любовью на кухонном столе.
— Конечно,можем, — ответил он, посмотрев на нее затуманенными от страсти и желанияглазами. Сейчас он был похож на искушенного соблазнителя, шаловливого иразвратного.
Не сдержавшись,Кэролайн прыснула от смеха.
— Нет, не можем,— возразила она.
— Кэролайн,прошу тебя, не говори мне «нет», — сказал Джеймс, улыбаясь озорной улыбкой. — Яуже не смогу остановиться, — предупредил он и для того, чтобы она этопочувствовала, прижался возбужденным органом к ее самому интимному месту.
Она поняла, чтоон действительно больше не может сдерживаться.
Кэролайн такзахотелось, чтобы он вошел в нее, что она едва не закричала. Она хотела его.Такого страстного желания в ней не вызывал еще ни один мужчина. Джеймс прав. Ихдействительно тянет друг к другу. Между ними образовалась какая-тонеобъяснимая, таинственная связь.
— Мы можемподняться наверх, — прошептала она, — в мою спальню.
— Наверх?
Она кивнула.
