Первый парижский период в театральной карьере Мольера длился недолго — чуть более года — и закончился бесславно. Осенью 1645 года Блистательный театр разорился. Несколько дней Мольер провел в долговой тюрьме, а затем с остатком своей в ту пору не слишком профессиональной труппы отправился в провинцию на гастроли, продлившиеся тринадцать лет. Скитание из города в город, тяготы пути и жалкого актерского быта. Профессия в ту пору не считалась благородной. Мольеру предстояло изменить статус и смысл своего ремесла.
Что они могли тогда играть? Перелицовывали старые, еще средневековые фарсы. Новым опытом во Франции было знакомство с итальянским театром масок, комедией дель арте. Как и французский фарс, она наследовала старые традиции народной площадной культуры, но, сформировавшаяся лишь в XVI веке, представляла собой более высокий этап ее развития. В сценическом отношении эта комедия предполагала создание актерского ансамбля, состоящего из четырех масок. Самую известную — «северную» — четверку составляли Панталоне (купец, скупой), Доктор и два простака — Дзанни: Бригелла (первоначально хитрый, изворотливый, злой крестьянин) и Арлекин (первоначально глупец, позже — плут).
Этот опыт многое дал Мольеру. Можно сказать, что он заставил его стать драматургом, поскольку комедия дель арте — театр импровизации. Существует лишь общий, как бы теперь сказали, сценарный план, а текст роли создается самим актером. Мольер начал набрасывать роли, варьировать сюжеты, приспосабливать итальянские маски к французской жизни. В некоторых именах мольеровских персонажей и много позже угадывается их родословная: так, герой нескольких комедий — Сганарель — происходит от Дзанарелло (Дзанни). Оттуда же и Влюбленный Доктор, принесший первый парижский успех.
Успех подтвердил мастерство труппы, но в не меньшей степени и мастерство ее комедиографа, чье творение смешило узнаваемостью в масках типов реальной жизни. Для Мольера это был лишь один из первых набросков. Именно теперь он начинает подробно и обстоятельно писать с натуры.
В предисловии к одной из своих самых известных и, безусловно, самой своей многострадальной пьесе — «Тартюф» — Мольер скажет: «Поскольку назначение комедии состоит в том, чтобы развлекать людей, исправляя их, я рассудил, что по роду своих занятий я не могу делать ничего более достойного, чем бичевать пороки моего века...»
Есть драматурги скорее развлекающие, чем исправляющие нравы. Мольер сам был в их числе до возвращения в Париж. Теперь же, когда его аудитория — самые могущественные, утонченные и образованные люди Франции, он не может не ставить задачи более важные. И первая из них — показать зрителям их самих, показать без лести и снисхождения. Свою портретную галерею Мольер откроет, продемонстрировав двору то, чем люди, его посещающие, отличаются от остальных жителей королевства, гордясь своим отличием.
Вторым и еще более шумным успехом Мольера в Париже была премьера 18 ноября 1659 года пьесы «Смешные жеманницы». Действие происходит в доме почтенного горожанина-буржуа Горжибюса. Его дочь Мадлон и племянница Като отвергают поклонников — Лагранжа и Дюкруази, поскольку те не маркизы, не бывают в лучшем обществе. Все имена требуют комментария, ибо в каждом из них — свой намек, своя реальная подоплека. Имена поклонников не выдуманы — это настоящие имена актеров труппы, играющих эти роли (Лагранж знаменит тем, что на протяжении многих лет вел «реестр» всех дел театра Мольера). В фарсовой традиции той эпохи было принято, чтобы псевдоним известного комического актера превращался в своего рода амплуа, в маску.
Мольер играл в огромном парике, который подметал пол при каждом поклоне. Все — и в одежде, и в языке, и в поведении было несуразно преувеличено, но лишь с тем, чтобы лишь еще более подчеркнуть, сделав явной, несуразность прециозного стиля.
Мольер сыграл пародию на прециозность перед носителями этой культуры. Рискованно, но он победил. Выходя из театра, литератор Менаж сказал знаменитому блюстителю литературных правил поэту Шаплену: «Мы с вами одобряли все те глупости, которые были здесь только что так остроумно и справедливо осмеяны; но поверьте мне, нам придется сжечь то, чему мы поклонялись, и поклониться тому, что сжигали».
Это была счастливая и полная победа, пришедшаяся чрезвычайно ко времени. Людовик XIV спешил расстаться со стилем, так кстати побежденным Мольером, как с напоминанием о фрондёрах, над которыми он восторжествовал на поле боя — в парламенте — и которых теперь предстояло превратить в совершенных придворных совершенного двора. В этом смысле реформа нравов, затеянная Мольером, была уместна в королевском плане преобразований. Труппа Мольера получает королевский пенсион и с 1660 года играет во дворце Пале-Рояль (после того как из-за происков врагов здание Пти-Бурбон было снесено).
Преподав веселый урок двору (смеялись все, и даже те, кому было не до смеха), Мольер обратил свою речь к городу: «Урок мужьям» и «Урок женам».
Семейные комедии Мольера приобретают и личный оттенок: ведь он только что женился на воспитанной им младшей сестре своей многолетней подруги — Арманде Бежар. Между ними двадцать с лишним лет разницы. Увы, брак оказался не слишком счастливым, а к тому же породил массу слухов: была ли Арманда действительно сестрой, а может быть, дочерью Мадлены? Тогда от кого — уж не от Мольера ли?
Сплетня и по сей день неотвязно тянется за биографией Мольера, хотя известно даже, кто ее придумал — премьер труппы Бургундского отеля Монфлери, злобный, несмотря на свою необъятную толщину. Он настолько толст, что его в один вечер никак не отдубасишь, острил по этому поводу друг юности Мольера писатель Сирано де Бержерак.
Репутацию Мольера начинают в это время чернить не только театральные сплетники. За «Уроками» последовала первая кампания обвинения его в нарушении как эстетических, так и нравственных законов. Мольер ответил пьесами, вынеся обсуждение прямо на сцену. В «Критике “Урока женам”» (1663) он представил спор в гостиной, где насмешнику-маркизу и ученому педанту-сочинителю отвечают шевалье Дорант и молодая светская дама, которая не читала Аристотеля, но судит с позиции здравого смысла. Они защищают Мольера.
Сразу следом за «Критикой» Мольер написал еще более блистательный ответ — «Версальский экспромт», поставленный как репетиция спектакля. Все актеры выведены под своими настоящими именами. Они говорят открыто и также следуют в своих суждениях здравому смыслу, а не предрассудкам морали и школьной поэтики.
Тучи сгущаются, но для Мольера все еще ярко светит солнце, ибо за ним поддержка молодого короля. Именно Мольер приглашен быть постановщиком блистательного действа в Версале в мае 1664 года. К этому случаю им написана комедия «Докучные». Вторую комедию он не успел закончить: в Версале были представлены лишь три действия «Тартюфа».
Уроки, которые в течение первых пяти лет своего пребывания в Париже Мольер преподавал обществу, начались с насмешки над претенциозностью — пороком, свойственным высшему классу или его подражателям. Картина нравов ширилась с каждой новой комедией, и вот теперь под прицелом порок века — лицемерие. Те, что сочли себя задетыми, заявили: автор оскорбил благочестие. Этого следовало ожидать: иначе они не были бы лицемерами.
