– Войдите, – сказал Хью, услышав стук в дверь.
– Извините, – начала Полли и перевела взгляд на Кэтрин. – Ваша ванна уже готова. Следует ли мне нагреть воду погорячее?
– Нет, я сейчас приду, – ответила Кэтрин.
– Полли, остаток вечера можешь провести по собственному усмотрению, – объявил Хью и, поймав удивленный взгляд жены, пояснил: – Нынче ночью роль камеристки исполню я сам.
– Но… – хотела возразить Кэтрин.
– Иди к себе, Полли, – приказал Хью, не обращая внимания на протест жены.
– Благодарю вас, милорд, – и Полли поспешила ретироваться, пока господин не изменил своего решения.
Поднявшись с кресла, Хью улыбнулся жене и спросил:
– Неужели ты хотела бы разлучить Полли и Патрика в годовщину их свадьбы?
– Ох, я совсем забыла.
В комнате Кэтрин прямо напротив камина в клубах пара стояла ванна, наполненная горячей водой. Сняв свой камзол, Хью засучил рукава рубахи и помог жене раздеться.
– Нет никакой необходимости мыть меня, – сказала Кэтрин, когда Хью взял в руки мочалку.
Хью поклонился с преувеличенной галантностью и произнес:
– Но я настаиваю, миледи. Ваш покорный слуга счастлив услужить вам.
Он аккуратно намылил ее щеки и шею, затем осторожно ополоснул – так, чтобы мыло не угодило в прекрасную изумрудную зелень глаз. Сделав шаг в сторону и неспешно намыливая ей спину, он легкими и весьма эротичными прикосновениями вернул к жизни чувственные зоны, которые она сама уже считала онемевшими.
Затем Хью вновь расположился перед ней. Его улыбка предвкушения напоминала Кэтрин выражение лица умирающего от голода человека при виде роскошного стола.
Отложив в сторону мочалку, Хью намылил руки и начал нежно растирать ее груди ласкающими, возбуждающими поглаживаниями.
Кэтрин не могла сдержать чувственного вздоха. Ее муж довольно засмеялся, но, почувствовав прилив напряжения в паху, испугался, что может просто не выдержать эту пытку. Ну, спрашивается, зачем он истязает себя таким образом? Даже если Кэтрин загорится ответным желанием, им все равно уже нельзя будет поддаться зову страсти.
Хью вновь намылил руки и начал массировать ее живот. Вдруг он ощутил движение ребенка под своими руками и удивленно посмотрел на жену. Кэтрин кивнула и умиротворенно улыбнулась. И тогда, может быть, впервые в жизни, Хью почувствовал, как его сердце затопила волна удивительной нежности. Глубокое, огромное чувство истинной любви связало их в этот миг неразрывной нитью, заставив обоих устыдиться своих плотских желаний, казавшихся сейчас чем-то мелким, недостойным.
– Пожалуй, купание закончилось, – прошептала Кэтрин, доверчиво протягивая ему руку.
Хью помог жене встать, заботливо обернул ее полотенцем, помог выбраться из ванной, аккуратно вытер, надел ей через голову ночную рубашку. А затем, усадив жену в кресло, Хью заговорщицки подмигнул ей и исчез, выйдя в свою комнату через смежную дверь.
Недоумение Кэтрин длилось недолго. Через минуту он вернулся.
– Вот взгляни… – сказал он, достав из-за спины маленькую шкатулку и торжественно открывая ее.
– Мои драгоценности! – обрадованно воскликнула Кэтрин.
– Только что из Дублина, – улыбнулся он. Кэтрин приняла шкатулку, встала и положила ее на кресло.
– Твоя заботливость дороже всех драгоценностей. – С этими словами она притянула к себе его голову и прильнула к его губам в долгом страстном поцелуе.
Хью провел рукой по ее роскошным волосам и сокрушенно прошептал:
– Если бы не ребенок, я прямо сейчас лег бы с тобой в постель, хотела бы ты того или нет. Но я не желаю причинить вред своему сыну.
– Или дочери, – напомнила счастливо улыбавшаяся Кэтрин и лукаво добавила: – Ведь я могла и ошибиться, предсказывая рождение мальчика.
Рыча проклятия, Хью сгреб жену в охапку, уложил в постель и резким движением укрыл ее одеялом по самый подбородок.
– Надеюсь, под одеялом я в безопасности, – поддразнила его Кэтрин.
Приблизив свои губы почти вплотную к ее губам, Хью тихо, с шутливой угрозой предупредил:
– Пока, душа моя, пока…
Глава 19
Ребенок появился на свет в одну из жарких грозовых ночей в начале августа.
– Спасибо тебе за моего сына, – сказал Хью, нежно целуя жену в щеку.
– Нашего сына, – поправила его Кэтрин, прижимая к себе спящего малыша. – Взгляни! Разве он не само совершенство? О, да я вижу, он похож на тебя! У него твои волосы и цвет кожи, не говоря уже о темпераменте – он такой же буйный и упрямый!
– Я уверен, что никогда не видел более восхитительного ребенка, – радостно согласился с женой Хью, подвигая кресло ближе к кровати, и гордые родители предались созерцанию самого прекрасного творения, которое они когда-либо видели, – своего сына.
– Как мы его назовем? – спросила Кэтрин, прерывая молчание.
– А что хочешь ты?
– Я бы хотела назвать его именем твоего отца, – ответила Кэтрин. – Мэтью – очень славное имя.
– Мэтью Тимоти Конн О'Нейл, – твердо произнес Хью, и глаза его заблестели от нахлынувших чувств.
– Спасибо, любовь моя, – сказала Кэтрин. – Будущий граф Тирон должен иметь тесные связи по обе стороны Ирландского моря. Почему бы нам не пригласить две пары крестных родителей?
Хью улыбнулся – идея ему сразу понравилась – и предложил:
– Лорд и леди Берк будут превосходными крестными.
Кэтрин согласно кивнула.
– Мой брат – любимчик при дворе и стал бы прекрасным выбором в качестве английского крестного отца.
– А кто будет крестной матерью? – спросил Хью. – Не хотела бы ты пригласить свою сестру Бригит?
– Бригит – теперь шотландка по мужу, – ответила Кэтрин. – Почему бы нам не подумать о большем? Королева вряд ли сможет отречься в будущем от своего крестного, племянника одного из ее любимчиков. Кроме того, трудно представить выше честь, чем быть крестным королевы. Так пусть она и будет крестной матерью Мэтью.
– Моя дорогая, с каждым днем ты все более начинаешь мыслить столь же мудро, как я.
– Раньше ты этого не говорил, – поддразнила его Кэтрин. – Ты говорил, что я не утруждаю себя логическими…
– Давай забудем все, – перебил ее Хью. – Я беру свои слова назад.
– До следующего раза. – Хью засмеялся и сменил тему:
– Ты разрешишь Мэтью отправиться со мной в главный зал?
– Да, но только на несколько минут, и его нужно запеленать потеплее. – Кэтрин подмигнула ему. – Полли будет сопровождать тебя. Возможно, Патрик поймет наш намек. – При этих словах Полли, прибирающая после родов комнату, покраснела, а Мод засмеялась.
