Церковь построена «иже под колоколы», то есть одно здание совмещает в себе и церковь, и колокольню. В церкви два храма: тёплый нижний и неотапливаемый верхний. В честь иконы Покрова освящён нижний храм, а верхний — в честь Спаса Нерукотворного Образа. Эту икону прижимал к груди Лев Кириллович Нарышкин во время стрелецкого бунта, пока прятался в покоях своей сестры-царицы. И бунтовщики его не обнаружили.
Вся церковь покрыта, словно пеной, изящными узорчатыми украшениями. Широкие наличники с колонками на окнах, колонки на углах четверика и восьмериков, резные фронтоны — «петушиные гребешки» придают зданию воздушность.
Внутреннее убранство церкви не уступает внешнему: интерьер обильно украшен деревянной резьбой, росписями и трофейными витражами — их Пётр привез в подарок своему дяде после взятия Нарвы.
Церковь Покрова в Филях пострадала во время войны 1812 года и чуть было не погибла в советское время: это место было запланировано местным руководством для постройки гастронома. Во время Великой Отечественной войны в храм попало несколько зажигательных бомб. Реставрация тянулась вплоть до 1980-х годов, потом здесь открыли музей. Теперь в нижнем храме проводятся богослужения.
Итак, мы сделали огромный круг и вернулись почти туда же, откуда начали. Рядом — Триумфальная арка и музеи, посвященные войне 1812 года: «Кутузовская изба» и Панорама Бородинской битвы.
Триумфальная арка первоначально стояла у Тверской заставы — на площади Белорусского вокзала. В 1930-е её разобрали (этим руководил академик Щусев), но не уничтожили и в 1960-е годы восстановили на новом месте — на Кутузовском проспекте. Это единственные сохранившиеся Триумфальные ворота в Москве.
Чугунные фигуры русских витязей, украшающие арку, были выполнены скульпторами Витали и Тимофеевым по рисункам Осипа Бове. Первоначально на арке была укреплена плита с надписью на русском и латинском языках: «Благословенной памяти Александра I, воздвигшаго из пепла и украсившаго многими памятниками отеческаго попечения первопрестольный град сей, во время нашествия галлов и с ними двадесяти языков, лета 1812 огню преданный, 1826». В советское время надпись изменили: «Сии Триумфальные ворота заложены в знак воспоминания торжества российских воинов в 1814 году и возобновления сооружением великолепных памятников и зданий первопрестольного града Москвы, разрушенного в 1812 году нашествием галлов и с ними двунадесяти языков».
После Бородинского сражения русская армия отступила к Москве, остановившись в деревне Фили. Там в избе крестьянина Михаила Фролова состоялся военный совет, на котором решилась судьба Первопрестольной. Генералы обсуждали, давать противнику ещё одно сражение или сдать Москву. Кутузов настоял на своём, и Москва была оставлена. Решение для фельдмаршала было крайне тяжёлым, хотя он и убеждал соратников, что Москва станет для Наполеона западнёй — губкой, которая всосёт его войско. Тогда он казался уверенным в себе, а ночью адъютанты слышали его плач.
Дальнейшие события показали, что решение было принято правильно: сохранив армию, Кутузов не только смог изгнать неприятеля из России, но и преследовать его в Европе. Спустя два года русская армия взяла Париж, но сам Кутузов до этого момента не дожил.
Изба, в которой проходил военный совет, получила в народе название «Кутузовской», посмотреть её нередко заезжали путешествующие по России любители старины. Семья Фроловых продолжала жить в ней, подзарабатывая рассказами о былом.
Спустя сорок лет после окончания войны владелец деревни, один из Нарышкиных, решил переселить своих крестьян ближе к своему родовому имению, расположенному в селе Покровском. Их избы разбирались и перевозились на новое место. Все — кроме Кутузовской! Нарышкин распорядился сделать в ней ремонт, оставить на своих местах вещи и мебель, которыми пользовались Кутузов и представители его штаба, а двор обнести небольшим валом и канавой. В избе Нарышкин поселил отставного солдата-инвалида, назначив ему небольшое содержание и поручив быть смотрителем и сторожем при своеобразном музее.
Лет десять всё было хорошо, а потом старый солдат умер, и изба осталась без присмотра. Её несколько раз грабили, а потом в избе случился пожар. Удалось спасти лишь несколько икон, в том числе архистратига Михаила, и скамью, на которой во время совета сидел Кутузов. Судьба исторической избы взволновала общественность, Городская дума не могла остаться безучастной, а Козьма Терентьевич Солдатёнков даже предложил Нарышкину выкупить у него памятник. Аристократу стало стыдно, и он передал участок с обгорелым строением городу за символическую сумму — 200 рублей. Эти деньги Нарышкин пожертвовал на сооружение памятника Кутузову.
Восстановление избы началось далеко не сразу — как обычно, всё упиралось в отсутствие финансов. Помогли офицеры Гренадёрского корпуса и Общество хоругвеносцев храма Христа Спасителя, представившее свой проект. Это не была точная копия избы крестьянина Фролова, но постройка, довольно близкая к оригиналу. Его одобрили, и к осени 1877 года строительство было завершено. Этот «новодел» сохранился до наших дней, сейчас рядом с ним развёрнут целый музейный комплекс, центром которого стала Бородинская панорама, созданная художником Францем Рубо в 1912 году. Здание, где размещается эта уникальная картина, конечно, намного более позднее. Да и само полотно дошло до нас лишь частично: оно много лет пролежало свёрнутым, и вся верхняя часть холста попросту сгнила. Реставрация картины заняла десять лет, многие её части пришлось дописывать заново. Открылся музей лишь в 1965 году и сразу стал популярным. Но спустя всего лишь два года в зале вспыхнул пожар — и потребовалась новая реставрация, на этот раз она заняла всего лишь несколько месяцев.
Парк на Поклонной горе — одна из наиболее спорных достопримечательностей столицы. Дело в том, что горы как таковой теперь нет: её срыли, уничтожив место стоянки Наполеона и заодно — несколько древних славянских могильников. Теперь здесь мемориал памяти погибших в войне 1941–1945 годов.
Экскурсия № 12
От центра — к Хамовникам
Как они жили? Все те люди, чьи дела, добрые и дурные, мы разбирали на протяжении наших прогулок? Как жили купцы-миллионеры, как жили люди бедные или среднего достатка?
Увы, каменные стены сохраняются неплохо, интерьеры же квартир подвержены изменениям куда больше. Далеко не все «дома-музеи» могут действительно донести дух ушедшего времени, однако есть среди них и удачные. Несколько таких сосредоточено в районе станции метро «Арбатская»…
Прилегающий район — Ваганьковский холм плавно переходит в низину Чертолье (изначально Черторье). Это ближе к станции метро «Кропоткинская». Давным-давно здесь протекал ручей Черторый: он каждую весну разливался, превращая пойму в непроходимое месиво с глубокими оврагами, словно чёрт рыл.
В XIV веке на холме стоял дворец великой княжны литовской Софьи Витовтовны, жены Василия I, сына Дмитрия Донского. Её праправнук Иван IV Васильевич, прозванный Грозным, включил Старое Ваганьково в обширный Опричный двор, а на холме расположил свою загородную усадьбу. Сюда царю было удобно ездить из Кремля, а главному пыточнику, Малюте Скуратову — из своих палат, располагавшихся на месте серого Дома на набережной. Частично его дом сохранился — уцелел нижний этаж, подклет, на котором новое здание — красное с белой лепниной — воздвиг в 165 7 году думный дьяк Аверкий Кириллов, первый царский ботаник. Рядом он построил церковь Николы на Берсеневке и разбил прекраснейшие сады. Погиб Аверкий при стрелецком бунте в 1682 году: ворвалась в его дом чернь и зарубила хозяина.
