Декорации — Как это было — Розыски — Вокруг убийства — Письмо с того света
Декорации
О том, что происходило в доме Юсупова, мне известно от человека, имя которого я не решаюсь открыть и теперь.
Феликс тщательно продумал декорации предстоящего спектакля. Он мнил себя великим эстетом и даже в мелочах старался придать самому гнусному делу внешний лоск. В своем дворце на Мойке он переоборудовал винный погреб — соорудив из него роскошную комнату. (Погреб — чтобы крики обреченного не могли достигнуть посторонних ушей!)
Сводчатый потолок, арки, старинная мебель, персидские ковры, бесценная посуда, кубки, скульптуры — все это должно было, по его мысли, подавить Распутина, дать ему почувствовать, в каком высокородном доме его принимают. Столетия рода Юсуповых-Сумароковых-Эльстонов должны были взирать на отца отовсюду, указывая на его малость и ничтожество.
На одном из буфетов, недалеко от камина, Феликс положил древнее распятие из хрусталя, отделанное серебром.
Остальные заговорщики должны были разместиться до подачи условного знака над погребом, в кабинете, также специально оборудованном для этого случая.
Как это было
Феликс проводил гостя вниз по лестнице, в салон. Отец удивился, почему не идут сразу к больной. Сверху доносились звуки граммофона, голоса. Князь объяснил, что у жены вечеринка и скоро она сама спустится. Отец удивился:
— А как же голова?
Князь неопределенно махнул рукой.
Комната выглядела так, будто ее только что покинули ужинавшие. На шахматном столике — неоконченная партия.
Сняв шубу, отец подошел к камину, опустился на один из стоящих рядом больших диванов лицом к яркому пламени.
Князь предложил стакан портвейна — уже отравленного. (Отравлены были также и пирожные, приготовленные для отца.)
Отец отказался. Юсупов, извинившись, вышел — будто бы за тем, чтобы отдать распоряжения прислуге.
Феликса не было долго. Отец решил подняться наверх. В этот момент Юсупов появился с бутылкой мадеры в руках.
Феликс сказал, оправдываясь, что жена слишком увлечена гостями и придется еще подождать.
Выпив вина, тоже отравленного, отец пожаловался на странное ощущение — будто бы жжение в горле и затрудненность дыхания.
— Устал, — вздохнул он.
Феликс продолжал подливать вино. Он заметно нервничал.
Просидев в молчании еще какое-то время, отец собрался уходить:
— Видно, я не нужен.
Феликс вяло стал упрашивать остаться. Вдруг он с какой-то странной решимостью схватил отца за локоть. Но, словно обжегшись, отдернул руку.
— Подожди, еще хотя бы минуту. Я сейчас, — Феликс бросился к лестнице.
Наверху ждали сообщники.
Яд почему-то не действовал. План мог сорваться. Дмитрий дал Феликсу револьвер. Юсупов вернулся, увидел, что отец держит в руках хрустальное распятие, сказал:
— Правильно. Помолись!
Отец обернулся. Он знал, что ловушка захлопнулась.
Тем временем Лазоверт и Дмитрий спустились в комнату. Следом — Сухотин и Пуришкевич.
Яд стал оказывать действие. Отец впал в беспамятство.
Словно в помешательстве заговорщики накинулись на отца. Били, пинали и топтали неподвижное тело.
Кто-то выхватил кинжал.
Отца оскопили.
Возможно, это и не было помешательством. Ведь все заговорщики, кроме Пуришкевича, — гомосексуалисты. И то был, скорее всего, ритуал. Они думали, что не просто убивали Распутина. Они думали, что лишают его главной силы. Так и не поняв, что сила отца была в другом. Для них за пределами плоти любви не существовало.
Убийцы решили, что отец мертв. Но тут тело шевельнулось. Одно веко задрожало и приподнялось. В следующую секунду открылись оба глаза.
— Он жив, жив! — вскрикнул Феликс и импульсивно склонился над жертвой.
Отец схватил Феликса за плечи и сжал их.
Юсупов вырвался.
Отец затих.
Заговорщики оставили отца на полу и поднялись в кабинет. Принялись обсуждать, как избавиться от тела.
В коридоре раздался шум. Бросившись к двери, они увидели, как отец выбегает во двор.
Юсупов еле слышно прошептал:
— Боже, он все еще жив!
