Всадники вырвались из-за поворота тропы, они скакали плотной группой. Впереди мчался волшебник — его белый плащ невозможно было не узнать. Лута и Бареус попытались затащить Калиэля поглубже в кусты ежевики, но те так разрослись, что сквозь них было не пробиться. Юноши скорчились на обочине тропы, прижимаясь спинами к колючим веткам, вонзавшим в них шипы. Лута согнулся, прикрывая собой Калиэля.
Всадники с грохотом промчались мимо, некоторые на секунду-другую оказались так близко, что Лута мог бы дотянуться до их башмаков. И ни один даже не бросил взгляда в сторону измученных беглецов, недоверчиво глядящих на отряд, уносящийся прочь.
А зловещий гул все продолжался, пока последний всадник не скрылся за следующим поворотом тропы и пока не затихли вдали и стук копыт, и звон сбруи, и бряцание оружия, а потом гул прекратился так же внезапно, как и возник. В его последних нотах Луте послышался крик чаек и стук клюва одинокого дятла.
Калиэль снова очнулся и задрожал от изнеможения. Все его раны открылись, на грубой ткани рубахи выступили темные пятна крови и пота.
— Великая Четверка, что это было? — испуганным шепотом спросил Бареус.
— Я знаю не больше тебя, — пробормотал Лута.
Мгновение спустя они вдруг услышали звук приближающихся шагов, но плотная стена ежевики закрывала от них тропу. Однако подходивший к ним человек и не думал скрываться. Он насвистывал на ходу, под ногами громко потрескивали сухие ветки.
Чуть погодя из кустов выскользнул невысокий темнокожий человек и шагнул на тропу. На нем были длинная подпоясанная туника и рваные гамаши, как у фермера, на плече висел небольшой мешок. Кроме длинного ножа в кожаных ножнах и странного посоха на другом плече, юноши не заметили у незнакомца оружия. Посох был ярда полтора длиной, богато украшенный резьбой. Он выглядел слишком нарядным для оружия и слишком толстым для дубинки.
Когда человек подошел ближе, Лута понял, что это не скаланец. Буйные черные волосы чужака вьющейся массой падали ниже плеч. Копна волос и темные, почти черные глаза выдавали в нем зенгати. Лута настороженно наблюдал за незнакомцем, пытаясь понять, кто перед ними — друг или враг.
Зенгати словно прочитал мысли юноши. Он остановился в нескольких ярдах от беглецов, удерживая свой посох на согнутой руке. Руки он перевернул ладонями вверх, показывая, что в них нет оружия.
Потом он улыбнулся и сказал с ужасным акцентом:
— Друзья, вам надо помощь.
Только теперь Лута рассмотрел, что предмет, принятый им за посох, был на самом деле чем-то вроде огромной деревянной дудки. Он перевел взгляд на чужака. На мужчине было ожерелье из раскрашенных звериных зубов, нанизанных на кожаный ремешок, и такие же браслеты.
— Что тебе от нас нужно? — резко спросил Лута.
Зенгати с удивлением посмотрел на него.
— Друг, — сказал он и показал в ту сторону, куда умчались люди Нирина, — Я помочь, да? Они уходить.
— Ты имеешь в виду тот шум? Это ты устроил? — спросил Бареус.
Незнакомец поднял свою дудку, чтобы все видели, а потом поднес один ее конец ко рту и надул щеки. Дудка заканчивалась чем-то вроде широкого мундштука, вылепленного из воска. Он дунул — и из другого конца «посоха» вырвалось нечто похожее на дрожащее блеяние. Чужак извлек еще несколько весьма странных звуков, словно разогревая свой инструмент, а потом беглецы услышали тот самый низкий гул, что доносился до них прежде. Лута, прислушиваясь, посмотрел на ноги чужака. Они были очень грязными и мозолистыми, как будто этот человек никогда не носил обуви. Руки у него тоже были грязными, но все же не настолько, а ногти оказались аккуратно подрезаны. В волосах странного человека запутались сухие листья и мелкие веточки.
Музыка была такой же странной, как сам музыкант, и, без сомнения, это были те самые звуки, которые беглецы слышали недавно.
— Это магия, да? — воскликнул Бареус. — Ты чародей!
Человек прекратил игру и кивнул.
— Они не слышать, эти на конях. И не видеть.
Лута искренне расхохотался.
— Какая хорошая магия! — воскликнул он. — Спасибо тебе!
Он шагнул вперед, чтобы хлопнуть по ладони своего спасителя, но Калиэль поймал его за руку.
— Нет, Лута! Разве ты не видишь? — выдохнул он. — Это колдун!
Лута застыл на месте. Он не был бы так потрясен, даже если бы столкнулся с магом-кентавром, спустившимся с гор Нимры. С ними все-таки приходилось встречаться чаще, чем с горными ведьмаками, и кентавры были более привычными, с ними позволялось иметь дело.
— Это правда? — осторожно спросил он.
— Колдун, да. Я — Мэти. — Он ткнул себя пальцем в грудь, как будто Лута мог не понять его. — Маах-теи? Ретха-ной. Вы говорить — «гоорнарод».
— Горный народ, — прохрипел Калиэль. — Не доверяй ему, Лута. Может, он разведку тут проводит перед набегом…
Мэти фыркнул и сел на пыльную дорогу, скрестив ноги.
— Не набег. — Он провел по земле двумя пальцами. — Много дней идти.
— Ты путешественник? — с любопытством спросил Лута, не обращая внимания на предостережение Калиэля.
— Долго ходить — это путе-шественник?
— Да. Много дней.
Мэти кивнул со счастливым видом.
— Путе-шественник.
— Но зачем? — резко спросил Калиэль.
— Вас ждать.
Трое скаланцев обменялись недоверчивыми взглядами.
Мэти сунул пальцы в замусоленный мешочек на поясе, достал что-то темное, бросил в рот и начал громко жевать. Он предложил мешочек всем и глупо захихикал, когда молодые люди поспешно отказались.
— Видеть вас в песне сна… — Он помолчал, потом поднял два грязных пальца. — Столько ночей.
— Две ночи назад?
Мэти поднял теперь три пальца и показал на каждого из беглецов.
— Видел ты, и ты, и ты. И я найти это.
Он покопался в другом мешочке и достал погнутое золотое кольцо. Калиэль изумленно уставился на него.
— Это… это мое. Я его потерял, когда меня схватили.
Мэти наклонился вперед и положил кольцо в пыль перед Калиэлем.
— Я находить. Я бежать сильно, чтобы сюда приходить. — Мэти задрал ногу, демонстрируя беглецам присыпанные пылью порезы на мозолистой заскорузлой ступне. — Вы тоже бежать… от друг, который… — Он опять помолчал, подыскивая правильное слово, потом печально посмотрел на Калиэля. — Твой друг, он отвернул свое лицо.
Глаза Калиэля расширились.
Мэти покачал головой, потом еще раз коснулся своей груди, над сердцем.
— У тебя боль от этот друг.
— Замолчи, колдун!
— Калиэль, зачем ты так? — пробормотал Лута. — Он всего лишь говорит правду.
