Костры предыдущего Ренессанса предлагают нам лучший способ борьбы с экстремизмом: последовательно выполнять обещания умеренного мира, чтобы больше людей чувствовали поддержку и меньше чувствовали себя обманутыми временем, в котором они живут. Италии при Савонароле это не удалось. Хотя в этом не было ничего сложного. Простые крестьяне, поддерживавшие учение Савонаролы, и не ждали многого от этого мира – они воспринимали огромный социальный и экономический разрыв между собой и знатью как часть естественного порядка вещей. Они существовали в обыденном мире, простиравшемся во все стороны примерно на пятнадцать километров – зачем им было ехать дальше? Они никогда не пробовали пряности Нового Света – зачем им было этого хотеть? Они не видели большой пользы в грамотности и книгах и не имели средств получить то или другое. Им было вполне достаточно полагаться на Бога, который поставил Землю в центре мироздания и запустил вокруг нее Солнце, и на Его милосердие, изгоняющее демонов лихорадки и болезни, которые терзали их и их детей.
Для многих простых людей спасение было единственным обещанием, которое им давало общество и которое оно должно было сдержать. Но теперь даже Божьи посланники, чья единственная задача состояла в том, чтобы обеспечить присутствие Бога в жизни народа, начали открыто щеголять богатством и пороком. Единственная общественная организация, чьей обязанностью было соблюдать интересы простых людей, оказалась захвачена знатью, которая преследовала собственные интересы. Многие восприняли это как окончательное предательство. Поддержка разочарованных масс дала Савонароле возможность отобрать у богатых и благородных светскую власть и имущество, составлявшее предмет их тщеславия.
Это разочарование снова повторяется. Умеренная современность кажется фикцией сторонникам экстремистских движений, таких как Исламское государство. По словам его лидера, развитый мир «распространяет прельщающие и обманчивые лозунги – цивилизация, мир, сосуществование, свобода, демократия… среди многих других ложных лозунгов», но на практике «порабощает мусульман» и вынуждает либо «жить подло и позорно, послушно повторяя эти лозунги, забыв о воле и чести», либо «быть обвиненным в терроризме», если этого не делать [26].
Отчасти разочарование обусловлено экономическими причинами. В главе 3 мы отмечали, что глобальный рост благосостояния населения омрачается серьезным экономическим неравенством. Нигде в мире экономическое неравенство не проявляется так наглядно, как на Ближнем Востоке. Сирия – молодое государство, 40 % ее 23-миллионного населения составляют молодые люди в возрасте до 24 лет. Туда, куда они пойдут, последует и будущее страны. К моменту начала гражданской войны в Сирии в 2011 г. 48 % молодежи были безработными, при этом три четверти из них оставались без работы дольше одного года [27]. Отчасти в этом были виноваты засухи, не прекращавшиеся с 2001 г. в и без того засушливом регионе (многие ученые связывают это с изменением климата): за десять лет почти миллион крестьян отказались от своей земли и заполонили города [28]. Государственная политика Башара аль-Асада только усугубила эти проблемы. В стране была распространена всеобщая грамотность, но учебные программы устарели и не могли привить студентам необходимые профессиональные навыки. Убыточные государственные органы управления и широко распространенная коррупция затрудняли получение социальной помощи. В стране было почти невозможно получить кредит, коммерческие права не соблюдались, а контракты относились к наименее выполнимым в мире. В 2011 г. Всемирный банк поставил Сирию на 144-е место из 183 стран в рейтинге благоприятности условий ведения бизнеса [29]. К 2015 г. она опустилась на 175-е место [30]. «Арабская весна» показала, что разочарованная молодежь, которой преграждают путь к процветанию и умеренным взглядам, начинает искать альтернативу.
Разочарование также носит политический характер. Нури аль-Малики, премьер-министр Ирака с 2006 г. (когда после войны в Ираке временное правительство передало ему власть) и до своего свержения в 2014 г., собрал правительство, в котором преобладали мусульмане-шииты, и всячески поддерживал их интересы. Среди населения Ирака насчитывается около 60–70 % шиитов, однако в 1979–2003 гг. при режиме Саддама Хусейна (суннита) они подвергались крайне жестокому обращению. Аль-Малики, бывший шиитский диссидент, который провел 24 года в изгнании, оказавшись у власти, качнул маятник в другую сторону. Сунниты были изгнаны с ключевых должностей в университетах и правительстве, их лидеры были отстранены от встреч кабинета министров или вынуждены бежать. Простые сунниты столкнулись с повседневной дискриминацией в школах, на работе и в судах. Многим молодым иракским суннитам, уже страдавшим от более чем 20-процентной безработицы, стало ясно, что новый режим не рассматривает их как полноценных граждан [31]. Отсюда было рукой подать до отказа от государства и присоединения к ИГИЛ и другим группировкам, нацеленным на создание нового порядка и установление безраздельного господства суннитов.
Общество, уставшее от невыполненных обещаний, представляет собой легко воспламеняющийся материал. После того как пламя бунта вспыхнет, чтобы лишить его топлива, понадобятся не только военные, но и политические, социальные и экономические меры, которые смогут исполнить законные ожидания граждан – дать им больше возможностей и защитить их достоинство. К сожалению, как свидетельствует гибель Савонаролы, так бывает редко.
Исламский Ренессанс?
Чтобы подавить бунт, необходимы новые идеи – и в этом смысле будущее выглядит более оптимистично. Борьба между умеренными и экстремистскими представлениями о современности – это в конечном счете борьба идей, и если недавние военные успехи Исламского государства очевидны, то его успехи в борьбе за сердца и умы арабского мира вызывают немалый скептицизм. В арабском мире преобладают сомнения, главным образом среди молодых людей (к чьей готовности ломать и разрушать обычно обращаются все экстремистские движения от Савонаролы до наших дней). В социальных сетях растет число арабской молодежи, выражающей гнев и отвращение в связи с тем, как ИГИЛ извращает ислам, пытаясь узаконить массовые убийства и разрушения. Это побудило их начать высказывать ответные идеи, от более умеренных интерпретаций своей религии до открытого отказа от религиозного управления в пользу светского правительства. Ахлям Мустаганами, алжирская писательница, в своих произведениях критикующая экстремизм, преследование женщин и другие несправедливости арабского мира, собрала почти 8 миллионов лайков на своей странице Facebook. Ежедневное ток-шоу «Черные утки» на арабском языке на канале YouTube, начавшее работу в январе 2015 г., берет интервью у арабских атеистов и агностиков и к концу года набрало 1,5 миллиона просмотров. Целью программы является «установление светского общества на Ближнем Востоке и в Северной Африке» и «поддержка и утешение тайных атеистов, чтобы они знали, что не одиноки в этом мире» [32].
Хотя невозможно оценить, сколько людей в арабском мире разделяют такие взгляды, очевидно, что ни одному экстремистскому движению до сих пор не удалось их искоренить. Те же человеческие, экономические и технологические взаимосвязи, которые помогают ИГИЛ заявлять о себе и поддерживают его радикальные взгляды, помогают последователям противоположных идей находить сторонников, оказывать друг другу поддержку и осознавать значение общего голоса.
