1. Свидетельство о Ярославе Мудром («Реймсская глосса»)
В конце третьей главы этой книги С. Лесной, полемизируя с советским историком, членом-корреспондентом АН СССР М. Н. Тихомировым, отрицает его перевод латинских слов rex Georgius sclavus («король Георгий славянин»), принимая трактовку известного византолога Д. В. Айналова: «царь Георгий раб (Божий)», объявляя это невежеством Тихомирова. Объяснение простое и формально-лингвистическое: слово sclavus в средневековой латыни действительно могло переводиться и как «славянин», и как «раб» (омонимия), причем известное церковное выражение «раб Божий» иногда сокращалось: sclavus Dei (Domini), превращалось в sclavus D. и просто в sclavus (аналогичную трансформацию претерпевало выражение «слуга Господень»: servus Domini > servus D. > servus). Это факт. Однако С. Лесной не указывает (возможно, второпях не обратив на это внимания), о каком, собственно, тексте идет речь. А именно в связи со смыслом текста возникают серьезные сомнения в переводе этих слов как «раб Божий».
Дело в том, что дискутируемые слова rex Georgius sclavus происходят из так называемой «Реймсской глоссы» — пространной записи на полях Псалтири Одальрика Реймсского (XI в., сама запись сделана немного позднее). Текст глоссы представляет собой уникальное свидетельство о Ярославе Мудром — о поездке в Киев французского брачного посольства, французских епископов, просивших у Ярослава Мудрого руки его дочери Анны Ярославны для короля Генриха I Французского (1008–1060). Бракосочетание Генриха и Анны, ставшей одной из просвещенных правительниц Европы, состоялось в кафедральном соборе Реймса, где и хранилась Псалтирь с глоссой. Все эти обстоятельства очень важны: память об этом далеко не рядовом событии бережно сохранялась в Реймсе, и за все эти века не возникало сомнения в том, что в глоссе упоминается именно Ярослав — один из великих европейских правителей. Еще в 1839 г. во французской историографии этот документ именовали «драгоценной записью на листе № 215 (Псалтири), напоминанием о браке с Анной Русской»[207].
А теперь посмотрим, насколько правомочны в этом смысловом контексте те или иные переводы отдельных слов и терминов этого текста. Предлагаем его новый, максимально точный перевод с латинского оригинала по его скрупулезному изданию в каталоге манускриптов библиотеки Реймса[208].
«В 1049 год от Воплощении Бога-Слова[209], когда Генрих, король франков, послал Роже, епископа Каталаунского[210], в Рабастию[211]за дочерью царя[212]той земли, по имени Анна, которую предстояло ему взять в жены, тогда настоятель Одальрик попросил этого епископа, не будет ли ему угодно узнать, в тех ли местах расположен Корсунь (Cersona), где, как говорят, покоится святой Климент[213]? И отступает ли доныне море в день его рождения, отверзая путь притекающим [к мощам его]? И тот исполнил просьбу. От царя той земли, то есть от Оресклава[214], он узнал, что папа Юлий отправился в ту область, где покоился святой Климент, дабы побороть ересь, пустившую ростки в тех местах. Когда же, свершив дело свое, собирался папа из тех краев отправиться назад, явился ему Ангел Господень и сказал: “Не уходи, ибо Господь предназначил тебе вернуться и перенести тело святого Климента, что доныне покоится в море”. Юлий сказал ему: “Как может сие совершиться, если не отступает море, кроме как в день рождения его?” Рек ему Ангел: “Будет знамение тебе в том, что Господь тебе предназначает вернуться: ибо расступится море навстречу тебе”. И он отправился туда, и перенес тело святого Климента, и положил его на берегу, и церковь там воздвиг, и, взяв частицы мощей его, принес с собою в Рим. И так случилось, что, когда перенес он реликвии, в тот день, когда с величайшим почтением принял их народ [римский], в тот самый день гробница, оставшаяся в море, вместе с основанием своим поднялась над водой, и появился остров, где люди того края построили храм (basilicam) и создали общину. Отныне к той церкви плавают по морю. А тот же царь Георгий Славянин[215]еще поведал епископу Каталаунскому, [что сам] некогда там побывал и с собою оттуда принес святые главы Климента и Фива, ученика его, и положил в городе Киеве[216], где их благоговейно почитают. И он также показал эти [святые] главы тому епископу».
