Дарси старалась удержать свой вполне законный гнев. Она — личность, а не бездушная вещь, которую можно создать и сунуть на предназначенное ей место.
— И они пришли к блестящей мысли покопаться в моей ДНК?
— Ученые выделили те гены, которые заставляют нас превращаться, и сделали их рецессивными у тебя и твоих сестер. — Он помолчал, а потом протянул руку и осторожно коснулся ее щеки. — Есть надежда, что ты сможешь выносить моих детей.
Дарси отшатнулась от задержавшихся на ее коже пальцев:
— Ваших детей?!
Темные брови надменно выгнулись.
— Я — король. Мое право — первым выбирать женщин.
Короткая вспышка сострадания была очень эффективно погашена.
Так обычно и случается, когда мужчина начинает тявкать так, словно у него в голове нет мозгов.
«Мое право — первым выбирать женщин». Осел!
— Но не меня, — отрезала Дарси.
Сальваторе нахмурился, словно ее раздражение стало для него полной неожиданностью.
— Ты — часть моей стаи, сага. Такова традиция.
Господи! А она еще называла заносчивым Стикса! Да он сущий ребенок по сравнению с Сальваторе.
— Вы действительно считаете, что я прыгну в постель к совершенно незнакомому мужчине — каковы бы ни были его доводы?
Сальваторе снова приподнял бровь:
— Я не возражаю против того, чтобы подождать день-другой, пока мы не познакомимся ближе.
— День-другой?
Он пожал плечами:
— К этому времени у тебя наступит период фертильности.
Дарси сдавленно охнула:
— Дьявольщина! Вам никто не говорил, что вы не умеете знакомиться?
Уголки его губ чуть приподнялись.
— А ты хотела бы, чтобы я обхаживал тебя сладкими речами и ложными обещаниями?
Дарси застыла, вспомнив темный, прекрасный голос Стикса.
Вот чего она хочет!
— Можете приберечь свои сладкие слова для какой-нибудь другой женщины.
— В ближайшие несколько месяцев у меня не будет другой женщины. — Темные глаза Сальваторе сузились. — Пока ты не забеременеешь, я буду верен тебе.
Несколько долгих секунд она молча смотрела на него.
— Вы ведь шутите?
— Я говорю совершенно серьезно.
Она отрывисто засмеялась:
— Стоит мне подумать, что хуже уже некуда, — и тут же все становится еще хуже.
— Я пообещал сохранять тебе верность! Как это может быть хуже?
Она отстранилась от изголовья кровати и припечатала Сальваторе возмущенным взглядом:
— Скажите мне, Сальваторе: после того как я произведу вам на свет помет, меня передадут другим мужчинам-чистокровкам, чтобы они тоже смогли попытать счастья?
Он посмотрел на нее, хмуря брови:
— Тебе можно будет выбирать партнеров.
Испытывая глубочайшее отвращение ко всей ситуации, Дарси вскинула голову. С нее хватит. Она скорее выбросится из окна, чем согласится на такое бездушное предприятие.
Дети должны появляться у людей, которые преданы друг другу и могут создать дом, полный любви и надежности.
Уж она-то это понимает лучше всех!
И потом — она уже принадлежит другому.
Ни раса, ни долг, ни железные оковы никогда этого не изменят.
— Есть только один мужчина, которого я допущу к себе в постель. И он — не оборотень.
В напряженном молчании Сальваторе шагнул к ее кровати.
— Забудь своего вампира, — прорычал он. — Как мне ни противно в чем-то соглашаться с Софией, она права. Я потратил слишком много времени. Ты принадлежишь мне.
Дарси медленно покачала головой:
— Нет.
— Да, сага. — Он стиснул ее подбородок с такой силой, что причинил резкую боль. — Сегодня при свете луны я сделаю тебя своей.
В отличие от Дарси Стикса к кровати не приковывали. Однако он был крепко заперт в темном подвале под роскошным особняком Данте.
К счастью для всех заинтересованных лиц, Стиксу удалось справиться со своей оглушительной яростью.
Сказать, что он был недоволен, когда обнаружил, что во время его отсутствия Дарси захватили оборотни, — значило бы назвать ураган пятой категории всего лишь сильным ветром.
Говоря откровенно, он просто впал в темное бешенство.
Не будь рядом друзей, он не только убил бы вампиров-предателей, которые пытались выкрасть Дарси, но и слепо ринулся бы навстречу рассвету, пытаясь вернуть свою пару.
Теперь, с приближением сумерек, он заставил себя подавить все отвлекающие его от цели эмоции и рассмотреть ситуацию с теми крохами логики, какие ему удалось собрать.
Стикс вынужден был признать, что крох этих было очень мало.
Пусть он не бился в припадке бешенства, но потребность найти Дарси ощущалась как мучительная боль, затопившая все его тело.
Подойдя к двери, Стикс проговорил с холодной властностью:
— Аспид, я знаю, что ты меня слышишь. У тебя ровно одна минута на то, чтобы прийти ко мне.
За дверью послышались шаги, но она осталась крепко запертой.
— Не волнуйся, древний. Я здесь.
— Открой дверь.
— Когда наступит ночь.
— Аспид! — Голос Стикса мог бы заморозить даже Сахару. — Ты откроешь эту дверь, иначе я обрушу на ваши головы весь дом!
— Такими речами ты не убедишь меня в том, что тебя следует выпустить, — возразил Аспид. — Ты не выйдешь, пока я не уверюсь в том, что ты пришел в себя.
Будь прокляты все его друзья-доброхоты!
— Я не собираюсь делать никаких глупостей.
— И ты даешь мне слово, что не выйдешь из этой комнаты, пока не наступит ночь?
— Даю слово, — с трудом выдавил из себя Стикс и отступил, когда тяжелая дверь бесшумно и быстро открылась. Он дождался, пока Аспид окажется в узкой комнате, а потом стремительно выбросил руку, с силой схватив его за шелковую рубашку. — Что ты узнал?
Аспид поморщился, но, глядя на мучительно искаженное лицо Стикса, не стал вырываться.
— Шэй удалось проследить путь Дарси до логова Сальваторе.
Стикс стиснул зубы. Именно этого он и ожидал, но боль от этого меньше не стала.
— Она уверена, что Дарси по-прежнему там?
— Да.
— Она… — Стикс вынужден был замолчать и откашляться. — С ней ничего не сделали?
— С ней все в порядке. Стикс, веры не станут причинять ей вред. Она им нужна!
