Мэтти просмотрела список дел. Еще два пункта – и можно идти одеваться к празднику. Она завернула за угол и заметила, как Натан крадется к дверям в гостиную. Она на цыпочках подобралась к мальчику и ухватила его за талию. Нечего ему подсматривать.
– Нельзя, чтобы вы видели елку и подарки, пока не начнется праздник.
– Я в-выслеживаю Д-д-жайлза. – Лицо мальчика было разрисовано яркими полосами. – Мы играем в к-ковбоев и индейцев. Я и-индеец.
– Правда?
– Е-если я за-застану его врасплох, я п-получу ле-ле-денец. – Натан подошел к двери. – Он в г-гостиной…
– Ничего подобного. Джайлза нет в гостиной.
– Я с-слышал г-голос.
– Я отправила его за подарками.
– О-о ч-черт! Б-было т-так весело.
– Я думала, ты играешь с сестрой.
Натан скорчил гримасу:
– С ней Эдит.
Мальчик жестами показал: вот девочку купают, вот заплетают косички, укладывая их кольцами. Он кривлялся, глядя в воображаемое зеркало.
Мэтти закусила губу, чтобы не рассмеяться. Очевидно, Натан не разделял любовь сестры к нарядам и украшениям.
– Отлично. Тебе, по-моему, тоже пора в ванную.
– Н-не нужно!
– Нет, нужно. – Она повела его в ванную. – Санта-Клаус посмотрит – а у тебя грязь за ушами. – Мэтти попыталась ущипнуть его за ухо. Натан увернулся. Она поймала его в охапку и начала щекотать. Вскоре они с воплями и смехом катались по полу.
– Немедленно прекратите.
Мэтти перекатилась на спину и посмотрела на стоящую в дверях женщину. Элегантно одетая, в послеобеденном платье цвета бронзы с кружевной бежевой отделкой. Седые волосы высоко начесаны в стиле мадам Помпадур. Большая треугольная шляпа, казалось, чудом держалась на макушке. Тростью из черного дерева дама постукивала по полу.
– Мне следует вышвырнуть вас на улицу безо всяких рекомендаций за недопустимое поведение.
Мэтти встала и оправила фартук. Натан спрятался за ее юбкой. Почему сначала дама показалась ей высокой? Они были почти одного роста.
– Мы немного подурачились, вот и все.
– Безобразие! Хотя чего еще ожидать? Неудивительно, что мне до сих пор не принесли чай. Я жду целых девять минут.
Мэтти отослала мальчика наверх, шепнув:
– Не беспокойся. Все в порядке.
Натан медленно пошел вверх по лестнице, оглядываясь на незнакомку. Мэтти сложила руки на талии.
– Мадам, я с вами не знакома, но, думаю, вы…
– Это видно по вашему поведению.
– Вы, очевидно, моя гостья…
Дама возмутилась:
– Ваша гостья? Я бы так не сказала.
Мэтти начинала раздражать грубость посетительницы.
– В таком случае я просила бы вас удалиться.
Дама молча вздернула подбородок и осмотрела Мэтти с головы до ног. В холле появилась экономка с тяжелым подносом в руках. Увидев даму, она остановилась как вкопанная. Мэтти сказала:
– Несите обратно. Леди уже уходит.
Дама распахнула входную дверь.
– Миссис Мэнор, я вернусь ровно в восемь. Передайте моему сыну, чтоб был дома. А эту нахалку выставить вон.
Величественной походкой она выплыла на улицу. Мэтти вцепилась в ручку двери. Она умоляюще посмотрела на экономку:
– Неужели я выгнала мать Престона из его же собственного дома?
– Боюсь, что так.
Она смотрела на Мэтти с сочувствием.
Ведь она вернется! В восемь! Когда в доме будет полно гостей.
Мэтти медленно затворила дверь и пошла в библиотеку. Взяла перо и бумагу.
Вошла миссис Мэнор с подносом, поставила его на стол и налила чашку чаю.
– Что вы делаете?
Она поставила чашку перед Мэтти.
– Нужно отменить вечеринку.
Мэтти быстро нацарапала записки Анне, Корделии и Вивиан. Ее планы изменились в последнюю минуту, писала она.
– Пожалуйста, пусть письма отнесут немедленно.
– Вы уверены, что это необходимо?
– Вряд ли гостям понравится, если они станут свидетелями безобразной сцены.
– Но вы столько работали, и дети ждут. Может быть, она не придет. Или его сиятельство съездит к ней.
– Мы не знаем, когда вернется Престон. Поэтому не стоит рассчитывать на его помощь.
Мэтти взяла адресованное Анне письмо и написала постскриптум. Если Анна захочет, можно отправить к ней Санта-Клауса. Пусть повеселит Андреа и Стивена. Потом вернется к Бесс и Натану. Она изобразила храбрую улыбку и вернула письмо экономке.
– Скажите всем в доме, что праздник состоится, но без гостей. – Она встала. – Пойду одеваться.
У Мэтти не было привычки проводить часы за туалетным столиком. Она искупалась и вымыла волосы, смазала кожу лосьоном. Надела белоснежную кружевную сорочку, корсет, черные шелковые чулки, алые подвязки, черные лайковые бальные туфельки и белую нижнюю юбку. Накинула любимый бирюзовый халатик и села, чтобы Эдит занялась волосами. Тут не годились ни классический узел на затылке, ни корона из кос. Эдит настаивала, что к новому платью требуется особая прическа. Высокая копна завитых волос, украшенная бутонами алых роз. Длинный локон сбоку, вдоль шеи.
Ей доложили, что Престон дожидается внизу. Она заторопила Эдит. Еще три белоснежные кружевные нижние юбки и, наконец, великолепное платье. Сшитое из алого шелка, отделанное золотыми нитями. На корсаже – широкая лента, перекрещенная на груди и слегка прикрывающая плечи. Из-под корсажа выглядывали кружева сорочки. Благодаря простому покрою изысканная материя казалась сияющей. Подол – добрых десять ярдов алой ткани – был сзади подхвачен буфами, открывающими взгляду кружева нижней юбки.
Мэтти дополнила наряд золотыми серьгами. Они достались ей от матери. Натянула длинные белые перчатки. Взяла веер из золотой бумаги и ридикюль из золотой сетки – для носового платка и флакончика с ароматическими солями.
Она медленно спускалась по лестнице. Престон стоял, облокотившись на перила, обмениваясь приветствиями со снующими туда-сюда слугами. Он вдруг посмотрел на нее, и по выражению его глаз она поняла – усилия были не напрасны. Мэтти улыбнулась. Он был так красив в черном вечернем костюме, с белоснежным галстуком и золотыми запонками. По случаю праздника он приколол бутоньерку из остролиста.
Слуги в праздничных форменных нарядах выстроились вдоль стены по старшинству. Начиная с Келсо, в черном фраке и белых перчатках, – он исполнял сегодня обязанности дворецкого – и заканчивая Джайлзом в парадной зеленой ливрее. Они приветствовали хозяйку дома. Здесь были даже Шейки в костюме Санта-Клауса и Уигги с Лотом в зеленых бриджах и красных камзолах наподобие охотничьих. На ногах у них красовались остроносые башмаки, на головах – остроконечные шапки. Интересно, где они их раздобыли?
