Джоанна подавила соблазн рассказать Аде все. Еще не время.
– Я ждала до тех пор, пока не прозвонили вечерние колокола, а затем подождала еще немного, глядя на темную улицу, – печально сказала Ада. – Этель убедила меня лечь в постель. Я так и не узнала, что произошло в тот день. – Она вся дрожала, ее снова бил озноб.
Зевая, Джоанна укрыла ее одеялом и подоткнула его по краям.
– Я должна уйти сейчас, но я вернусь позже утром.
– Правда? – обрадовано спросила Ада. Бедняжка, должно быть, чувствовала себя ужасно одинокой.
– Да, чтобы составить вам компанию. Отдохните. И помните – ничего не ешьте из того, что вам принесут, и не пейте…
– Вы уже говорили мне это сегодня не меньше дюжины раз, – заметила Ада со снисходительной улыбкой.
– А если кто-нибудь принесет вам ваше снадобье – Олив, ваш муж или кто-нибудь другой, даже Этель…
– Знаю, я не должна его пить. – Брови Ады сошлись на переносице. – Что вас так беспокоит, Джоанна? Что случилось.
Джоанна убрала прядь волос с ее щеки.
– Я объясню вам позже, когда все разрешится. А пока вам необходимо отдохнуть. Вы слишком устали.
Ада кивнула и закрыла глаза.
– Спите, – сказала Джоанна, повернувшись к выходу вернусь, как только смогу.
Придя домой, она обнаружила, что Грэм беседует с грубоватым мужчиной, которого он представил ей как Найла Орледжа, помощника шерифа, присланного в ответ на его записку.
– Доброе утро, мистрис, – сказал тот, переходя сразу к делу. – Если я правильно понял сержанта, жизнь вашей соседки в опасности.
– Совершенно верно.
Помощник шерифа поскреб подбородок, заросший седеющей щетиной. С одной стороны на его поясе болтались металлические оковы и цепь, с другой – гигантский тесак в ножнах.
– И вы, значит, думаете, что ее муж со своей полюбовницей травит ее потихоньку.
– Мне не хочется думать, что в этом замешана Олив, – сказала Джоанна, – но, должна признать, ситуация выглядит достаточно зловещей. Она неплохая девушка, просто молода и попала под влияние Лефевра.
– Она полностью в его власти, – заметил Грэм, успокаивающе коснувшись руки Джоанны. – Это он все придумал.
– Вероятно, – сказала Джоанна.
Грэм устремил на нее озадаченный взгляд.
– Это как же? – Помощник шерифа повернулся к Грэму. – В своей записке вы выразились достаточно ясно, обвинив этого парня в попытке убийства.
– Может, я чего-то не знаю? – спросил Грэм, глядя на Джоанну.
– Возможно, это не важно, но мне показалось странным. – Она рассказала о таинственном путешествии, к котором} приготовилась Ада и которое так и не состоялось. – Если Лефевр потихоньку травил свою жену, вряд ли он отпустил бы ее с Грэмом. Разумнее было бы довести дело до конца и покончить с ней навеки.
– Да, но если он и вправду хотел прикончить ее, – возразил Найл, – то как раз и нанял бы тех бродяг, что напали на Сержанта, чтобы он не мог помешать его плачам. Да еще и пятьдесят марок получил бы в придачу.
– Логично, – сказал Грэм, – но зачем тогда готовить жену к отъезду? Джоанна права. Тут что-то не сходится.
– Ну, это моя работа сделать так, чтобы все сошлось, – За явил помощник шерифа. – Но я должен действовать осторожно, как вы понимаете. Рольф Лефевр – важная персона в этом городе. Нельзя швыряться в него обвинениями, не имея убедительных доказательств.
Грэм взял со стола два пучка трав и вручил их Найлу.
– Наверняка любой аптекарь может определить, что это такое, и сказать нам, содержат ли они яд.
– Несомненно, – заверил его Найл, – и если да, это послужит уликой против девушки, но не докажет, что Лефевр подбил ее на это. В любом случае первое, что мне нужно сделать точнее, нам, поскольку вы должны присутствовать как обвинители, – это перейти через дорогу и допросить девицу. Признание значительно облегчит мою работу, а если удастся убедить ее прояснить роль Лефевра в этом деле, будет еще лучше. – Он открыл дверь и шагнул наружу. – Идемте.
– Как, по-твоему, ты сможешь перейти через дорогу? – спросила Джоанна Грэма, когда он двинулся к выходу, опираясь на костыль. Она заметила, что он надел сапоги – впервые за шесть недель, проведенных в ее доме.
– Я ведь забрался на лестницу, не так ли? – Он бросил взгляд на помощника шерифа и, убедившись, что тот стоит к ним спиной, нагнулся и поцеловал ее, быстро, но крепко. – Как утверждал брат Саймон, желание творит чудеса.
К тому времени, когда Грэм, поддерживаемый Джоанной, пересек наконец Вуд-стрит, Найл Орледжуже вошел в аптеку и приступил к допросу испуганной Олив.
– Мистрис Джоанна! – воскликнула она при виде Джоанны. – Этот человек говорит, что он помощник шерифа и может арестовать меня. Вы не знаете… – Ее взгляд упал на Грэма, и в глазах, еще опухших от вчерашних слез, вспыхнуло узнавание.
– Узнаешь меня? – спросил он.
– Я… кажется, да. Вы не так давно были у мастера Рольфа.
– Верно.
Вы собирались увезти мистрис Аду. – Олив обхватила себя руками, переводя испуганный взгляд с одного лица на другое. – Что все это значит? Я ничего не сделала.
– Мы знаем, что ты не хотела этого делать, Олив.
– Чего именно я не хотела делать? Найл показал ей два пучка сушеных трав:
– Узнаешь это?
Белокожее от природы лицо Олив стало бледнее мела.
– О Боже! – Она попятилась от них. – О Боже! – Она схватилась за живот. – Мне плохо. Меня сейчас стошнит.
Джоанна шагнула к девушке и помогла ей сесть на низкую скамейку.
– Опусти голову вниз, вот так и сделай несколько глубоких вдохов.
– Я не хотела, – простонала Олив, опустив голову на дрожащие руки. – Он сказал, что другого способа нет.
– Мы знаем, Олив. – Джоанна похлопала ее по спине. – Он втянул тебя в это дело. Это не освобождает тебя от ответственности, но поможет, когда тебя будут судить. Возможно, ты получишь несколько ударов плетью, но, уверена, тебя не повесят, учитывая, что…
– Повесят! – ахнула Олив, глядя на них полными слез глазами. – Я не знала, что за это могут повесить… О Боже, Боже! Я не хотела. Но он сказал, что, если у меня будет ребенок, он не сможет жениться на мне из-за позора.
Джоанна бросила взгляд на своих спутников, выглядевших такими же ошарашенными, как и она сама. Кто-то постучал в дверь и крикнул:
– Эй, вы не продадите мне эликсир…
– Нет! – гаркнул Найл.
Джоанна опустилась на колени рядом с девушкой, которая раскачивалась взад и вперед, заливаясь слезами.
– Ты ждешь ребенка?
Олив прижала ладонь к губам и зажмурилась. Ее восковое яйцо покрылось испариной.
