Когда шум улегся, судья приказал приставам очистить зал. Недовольно ворча, публика удалилась, оставив только участников процесса и их адвокатов.
Весь этот переполох Китти просидела с каменным лицом, пребывая в состоянии шока.
— Вы больше не нужны, миссис Драммонд, — сказал судья Говард. В ответ на ее недоуменный взгляд он пояснил: — Вы больше не нужны как свидетель, можете быть свободны.
Он коротко взглянул на Джареда, затем обратил властный взгляд на Гамильтона:
— Мистер Гамильтон, если вы не в состоянии сдерживать темперамент своего клиента, мне придется ограничить его свободу.
— Да, ваша честь, — отозвался тот.
— Прошу извинить меня, ваша честь, — сказал Джаред.
— Я не давал вам разрешения обращаться к суду, мистер Фрейзер, — отрезал судья, затем вперил гневный взгляд в Эзру Пайка. — Что касается вас, мистер Пайк, я никогда не наблюдал в суде более прискорбного зрелища, чем ваши действия. Миссис Драммонд не является ни ответчицей, ни соучастницей в этом деле. Ее личные качества не имеют никакого отношения к данному разбирательству, как и личные качества других свидетелей, которых вы опрашивали, а также тех, кто не счел нужным явиться в суд, включая субъекта, с которым ваша клиентка поддерживала тесные отношения в тот период, когда бросила своих детей.
— Мы пытались вызвать его, ваша честь, — вмешался Мильтон Гамильтон, — но джентльмен, о котором идет речь, обладает дипломатической неприкосновенностью.
— Ни слова больше, советник, — предостерег судья, сверкнув глазами.
Его внимание снова переключилось на Пайка.
— Это серьезное дело мистер Пайк, от исхода которого зависит судьба двух восьмилетних девочек. Совершенно очевидно, что ваши действия направлены на то, чтобы раздуть сенсацию, состряпанную газетами, а не найти решение, обеспечивающее будущее детей. Я обвиняю вас в неуважении к суду и приговариваю к штрафу в сто долларов. Если вы не внесете указанную сумму в ближайшие полчаса, то будете препровождены в тюрьму до решения дисциплинарного комитета.
— Вы не можете этого сделать, ваша честь, — запротестовал Пайк.
— Сумма штрафа только что увеличилась до ста пятидесяти долларов, советник, и у вас осталось двадцать пять минут для его уплаты.
— Судебное заседание закрывается до девяти часов завтрашнего утра, — объявил Говард, стукнул несколько раз молоточком в подтверждение своих слов и отбыл.
С момента возвращения из суда Китти то и дело принималась плакать. Она не находила себе места и принялась паковать вещи, не в силах дождаться завтрашнего дня, когда можно будет уехать. Ей не терпелось убраться из Далласа и вернуться в «Трипл-Эм». Она не могла понять, почему Эзра Пайк проникся к ней такой ненавистью, хотя прежде никогда ее не видел. Как он мог употреблять в ее адрес эти ужасные слова? Неужели она хуже его клиентки, интересы которой он представляет? Можно не сомневаться, что Мильтон Гамильтон не говорил ничего подобного Диане Фрейзер.
Стук в дверь прервал ее невеселые мысли.
— Китти, можно войти?
— Конечно, Тиа.
Синтия нерешительно переступила порог.
— Милая, внизу Джаред Фрейзер. Он хочет поговорить с тобой.
Сердце Китти учащенно забилось, но она медлила, не решаясь предстать перед Джаредом после сегодняшней унизительной сцены в суде. Вполне возможно, что ее неудачное свидетельство лишило его последней надежды выиграть дело.
— Скажи ему, что я уже легла.
— Ты уверена, что действительно этого хочешь? Ты не решишь своих проблем, спасаясь бегством, Китти.
— Ты не права, Тиа. — Китти издала циничный смешок. — Убежав из «Трипл-Эм», я решила проблему со смертью Теда. Как выяснилось, простейший способ решить одну проблему — это создать другую.
— Ладно, Китти, я скажу Джареду, что ты не можешь его принять. — В голосе Синтии прозвучала несвойственная ей резкость.
— Ты меня не одобряешь?..
— Это твоя жизнь, милая. Решай сама.
— А как бы ты поступила на моем месте?
— Боюсь, ты обратилась не по адресу, Китти.
— Почему ты так говоришь?
— Потому что я пожелала Дейва, как только увидела его. Он был главным инженером на железной дороге между Колорадо и Далласом, которую строил мой отец. Забыв о гордости, я устроила на Дейва настоящую охоту и даже последовала за ним на место строительства. Я была легкомысленной девицей, мечтавшей только о развлечениях. Дейв, серьезный и трудолюбивый, являл собой полную противоположность. Он презирал меня и осуждал мой образ жизни. В течение двух последующих лет я наблюдала, как он прокладывает рельсы через горы и пустыни, строит мосты через реки, сражается с матушкой-природой и бандитами, чтобы исполнилась цель жизни моего отца. Для меня он олицетворял все: талант, несгибаемую волю, самоотверженность, преданность делу. И этот необыкновенный человек полюбил меня. Умный, сильный, преуспевающий. Я стала его женщиной — женщиной, которой он открыл свою душу и рассказал свои самые сокровенные секреты, у которой искал утешения и покоя, с кем делил радость достижений и горечь неудач и кого прижимал к себе по ночам. Мне было все равно, что подумают люди, что скажут обо мне. Я была его женщиной. Ничто не могло разлучить нас. — С извиняющейся улыбкой она сжала руку Китти. — Вот видишь, золотко, ты обратилась не по адресу.
— Но если бы на карту было поставлено благополучие его детей?
— Слава Богу, мне не пришлось стоять перед подобным выбором.
— Но если бы пришлось, Тиа, как бы ты поступила? Я должна знать. Неужели я ошиблась? И Джаред прав, обвиняя меня в предательстве?
— Стыдно признаться, но если бы мы с Дейвом столкнулись с той же проблемой, что и вы с Джаредом, решение пришлось бы принимать ему. Я для этого слишком слаба. У меня нет твоей силы духа, Китти. Ты очень храбрая женщина. Джаред не прав: ты предала не его, а свое собственное сердце. — Она направилась к двери. — Я скажу ему, чтобы он ушел.
— Не надо, я спущусь. Полагаю, это будет выглядеть по-детски, если я откажусь уделить ему несколько минут.
— Молодец, Китти. Я попрошу его подождать в библиотеке. Там вам никто не помешает.
Китти бросила взгляд в зеркало. Заметив, что глаза ее припухли и покраснели от слез, она слегка припудрила лицо.
Джаред стоял спиной к двери, листая книгу. Когда Китти вошла, он обернулся. Выражение его лица было непроницаемым, как обычно, но глаза пытливо вглядывались в нее.
— Извини, что побеспокоил тебя, Кэтлин.
— Ничего, все в порядке. Я как раз заканчивала паковать вещи. Кажется, я только этим и занимаюсь с тех пор, как приехала в Даллас.
— Значит, уезжаешь?..
— Это всегда входило в мои планы.
— Нью-Йорк совсем не похож на Даллас. Китти не видела смысла сообщать ему, что она решила вернуться в «Трипл-Эм».
