Мне было нелегко решить, что надеть, у меня ведь больше не было приятеля, у которого можно позаимствовать что-нибудь. Можно было одолжить у папы, но он на четыре размера шире и носит странные брюки из разнообразной шотландки. Не спрашивайте меня, почему — носит и все.
В конце концов я взяла костюм у Джема. Он немного великоват, но если Дэвид Боуи может так ходить, почему мне нельзя?
Серена скрутила протестующего Пузана и, надергав у него шерсти, изготовила усы и бакенбарды, потом влезла в линялые джинсы, натянула ботинки «Доктор Мартинс», футболку, кожаную кепку с заклепками и кожаные перчатки с обрезанными пальцами.
— Я буду геем. — сообщила она, — и смогу болтать со всеми парнями.
— Но мужчины будут женщинами, так что тебе придется болтать с девчонками, переодетыми в парней, — объяснила я, надевая пару «Катерпилларов», которые не совсем подходили к костюму, но более мужественной обуви у меня не было.
— Вот дерьмо, об этом я не подумала. — Она отшвырнула кепку и перчатки, вылила себе на футболку остывший кофе, не обращая внимания на наши потрясенные взгляды, и, пошарив в шкафу, выудила огромную отвертку «Филипс». — Теперь я строитель, это гораздо лучше, ведь они самые развратные типы в мире.
— Тогда у тебя должна быть задница, как у строителя, — заметила Эмма.
— В этих джинсах? Ты шутишь? Они слишком узкие. — Она полюбовалась на свое усатое отражение в чайнике. — Ну, что скажете? Сойдем мы за мужчин?
— Мы выглядим так, словно собрались на сходку лесбиянок, — прыснула Эмма.
— А как же растительность? — Серена показала на свои усы.
— Только все усугубляет, — ответила я. — Можно подумать, что последние полгода ты из принципа отказывалась делать эпиляцию.
До квартиры моего брата мы добирались на такси. Серена, горя желанием отомстить за всю женскую часть человечества, провожала свистом каждого мужчину, попадавшегося на пути, таксист бросал на нас полувосхищенные-полуиспуганные взгляды в зеркало заднего вида, а Эмма и Серена старались еще больше шокировать его, притворяясь, что целуются с преувеличенно громкими вздохами.
Тротуар у дома Джема выглядел так, словно здесь проводится открытие конгресса трансвеститов.
Водитель такси, я думаю, немного разочарованный тем, что остался за бортом, наблюдал, как мы проследовали в здание вслед за женской командой по регби, монахиней с бородой и татуировкой на лице, и персонажами «Присциллы, королевы пустыни», обвешанными золотыми монетами и перьями.
Дверь в квартиру была раскрыта настежь, странно одетые люди непрерывно сновали взад и вперед, приветствуемые Джемом, который был одет в леопардовый топ с декольте, из которого торчали половинки грейпфрута, и в черную виниловую мини-юбку, туго обтягивающую его задницу. Он подковылял к нам, его ноги сорок третьего размера были обуты в самые огромные, самые старомодные туфли на шпильке, что я видела в жизни, — открытые, с острым носом и ремешком на лодыжке. Что-то вроде этого носили на заре восьмидесятых. Еще на нем были розовые колготки в сеточку, через которую пробивались длинные волосы.
— Ха-ха, Лекс, ты сделала это! Вау, выглядишь потрясающе! — Это уже Серене, чья футболка без рукавов с трудом скрывала солидный бюст.
— Обслуживайте себя сами, выпивка на кухне, — бросил он Эмме и мне, а потом с ухмылкой повернулся к Серене, примостившись в дверном проеме, что, видимо, изображало призывную позу.
— А ты можешь обслужить себя со мной. Я буду в спальне.
— В твоих мечтах, — протиснулась мимо него Серена.
— Они будут влажными.
— Джем! Иногда ты просто невыносим!
Мы с Эммой последовали вслед за Сереной в гостиную, набитую участниками маскарада. Там была девушка в полном кожаном байкерском наряде и в зеркальных полицейских очках. Кроме команды по регби было еще пять футболистов в бутсах с шипами — что-то будет с паркетом? Но большая часть девушек последовала моему примеру и позаимствовала костюм у родственника-мужчины.
Если подумать, в области моды у женщин выбор куда больше. Конечно, есть несколько отличных дизайнеров, специализирующихся на мужчинах, но этого не сравнить с огромным количеством стилей, из которых может выбирать женщина.
К сожалению, вопреки бесконечному разнообразию женской моды, большая часть мужчин полагает, что одеться как женщина значит нацепить колготки в сеточку, мини-юбку, туфли на шпильках и короткий топ. И приятели Джема не были исключением — почти все они были на каблуках и в белых париках. Щелканье подворачивающихся лодыжек аккомпанировало музыкальному фону.
Только один парень нарядился как королева — в длинное платье, синюю перевязь и корону из папье-маше, и еще я заметила одного, в костюме миссис Мертон[22], пока не сообразила, что это домработница Джема, которая пришла приготовить закуски и теперь старалась побыстрее унести ноги, поджав губы так, что рисковала проглотить фальшивую челюсть.
Толпа заголосила, когда она стала на всех парах пробираться к двери.
— Фигура на месте замри! — выкрикнули все хором, и их лица исказились гримасами.
Она нырнула в желтый пластиковый дождевик, как черепаха в панцирь.
Мартин, лучший друг Джема, который на редкость реалистично изображал Марлен Дитрих, надев цилиндр, фрак, чулки в сеточку и размахивая тростью с серебряным набалдашником, стянул у Джема розовое боа из перьев, прилепил к бюстье скотчем два пластиковых стаканчика и начал ходить по комнате, высоко задирая ноги и шепеляво распевая песню Мадонны «Vogue». Наконец скотч не выдержал и одна часть его остроконечного лифчика грустно повисла рядом со своей более выносливой товаркой. Джем, пошарив среди бутылок, налил в нее немного вина и бросил соломинку. Мартин, пропотевший, как старый носок, сдался и повалившись на диван рядом с Королевой, которая совсем не по-королевски валялась раскинув ноги и пуская изо рта серебряную ниточку слюны, начал прихлебывать вино из левой груди.
— Не смотри сразу, — прошептала Серена Эмме, — но вон там не твой бывший?
Я взглянула туда, куда она указывала, и увидела бледную старушку с синими волосами, беседовавшую с потрясающей блондинкой в маленьком серебряном платье и на огромных каблуках.
Мне потребовалось время, чтобы распознать в блондинке парня, одного из приятелей Тео. Еще больше времени мне понадобилось, чтобы понять, что старушка — это бывший приятель Эммы.
— Это Тео? — недоверчиво ахнула я.
Не знаю, как Серена узнала его. В позаимствованном у мамы пыльно-синем деловом костюме времен восьмидесятых с плечами настолько широкими, что на них мог приземлиться вертолет, он был очень похож на Маргарет Тетчер. Его обычно болтающиеся лохмы были убраны в аккуратнейшую прическу, которая удовлетворила бы самую придирчивую старушку. Косметика, скорее всего, была его собственная. Назову только голубые тени, а все остальное вы легко сможете представить сами.
