Кэти надела шелковое темно-синее платье с глубоким вырезом, но вырез этот ее не красил: она была плоскогрудой, хотя и вскормила двоих детей. Но в золотой цепочке и серьгах она выглядела нарядно.
Девочки вместе с няней смотрели в гостиной ток-шоу по телевизору.
— Хитер, — обратилась к ней Кэти, — мы уезжаем и, полагаю, вернемся поздно. Тебе придется остаться на ночь.
Договорившись с няней, Кэти подошла к мужу.
— Можно ехать, займись такси, — сказала она.
— Зачем брать такси, когда у меня машина? — вмешался Барри.
— Но в ресторане без спиртного не обойтись, — заметила Пейтон.
— Я и капли в рот не возьму, — твердо ответил он.
У клуба их встретил Луис. Увидев Мэнни и Кэти, он отошел от группы парней и возбужденно проговорил:
— Представляете, эта мегера, — он показал на мужеподобную женщину, стоявшую у дверей, — нас не пускает. Говорит, нас нет в числе приглашенных и машет каким-то списком. Подождем Дэвида, она послала за ним.
— Луис, познакомься, — сказала Кэти. — Это Пейтон, моя сестра, а это — Барри, мой зять.
— Рад познакомиться, — дружелюбно произнес Луис. Это был черноглазый, широкоплечий молодой человек с коротко подстриженными волнистыми волосами и волевым подбородком. Он потряс Барри руку, а затем, обняв Пейтон, поцеловал ее в щеку. Объятие, видимо, затянулось, ибо Луис пришел в легкое замешательство и поторопился произнести: — Познакомьтесь с моими друзьями: Мэт… Крис Рой… Питер.
— Вы вместе работаете? — поинтересовалась Пейтон.
— Нет, мои друзья — журналисты, — ответил Луис, — но, как и я, имеют дело с рекламой. Мы знакомы еще со школы. Вы на машине. Лучше поставить ее на стоянку, а то, выйдя из клуба, вы можете ее не увидеть.
— А где стоянка? — процедил Барри.
— В двух кварталах отсюда. — Луис показал направление.
— Барри, мне поехать вместе с тобой? — спросила Пейтон.
— Не надо, ты же на шпильках. Обратно еле доковыляешь.
Барри уехал.
— Луис, почему не заходите? — прозвучал удивленный бас.
С крыльца неторопливо сходил тяжелый крупный мужчина с густыми бровями и смуглым загорелым лицом.
— Дэвид, нас не пускают. Та дама, что у дверей, пускает в клуб только по списку, а нас в нем почему-то не оказалось.
— Это — недоразумение. Проходите, прошу вас. Зал, куда их привел радушный хозяин клуба, встретил вошедших оглушительной музыкой.
— Для начала шампанского? — спросил Дэвид, когда все уселись за длинный стол.
Возражений не поступило. Промолчала и Пейтон, пришедшая в замешательство: рядом с ней сел Луис.
Выпив бокал шампанского, Пейтон не отказалась и от другого, а затем сочла за лучшее водку. О Барри она забыла.
О муже напомнил Луис.
— Что-то Барри не появляется, — обеспокоенно сказал он. — Наверное, та мегера, что у дверей, его не пускает. Пойду посмотрю.
Луис вернулся с Барри, и Пейтон с неудовольствием посчитала, что он теперь пересядет, но нет — он снова сел рядом с ней.
Официант принес холодную рыбу. Поставив блюдо на стол, он остановил взгляд на Луисе, и Пейтон, уловившая этот взгляд, сладострастный и похотливый, сочла, что официант, без сомнения, голубой. Неужели и Луис — гей? Навряд ли, он казался невозмутимым.
— Пойдем потанцуем? — улыбнувшись, предложил он.
— Барри, я потанцую с Луисом? — Пейтон посмотрела на мужа.
Барри благосклонно махнул рукой.
— Почему Мэнни не познакомил нас раньше? — спросила Пейтон, танцуя с Луисом. — Я и раньше к ним приезжала.
— Мы встречались, но я, видно, не приглянулся тебе.
— Никогда не поверю. У Мэнни прелестный брат.
Луис прижал Пейтон к себе.
— Такой обворожительной женщины я еще не встречал, — мягко произнес он. — Я без ума от тебя.
Пейтон промолчала — она приехала с мужем.
Глава двадцать пятая
Невдалеке от ресторана высился огромный универмаг. Джермано привел Пейтон на третий этаж. Они оказались в зале с зеркальными стенами, вдоль одной стороны которого располагались прилавки красного дерева со сверкающими витринами. Под стеклами лежали браслеты, ожерелья, серьги, кольца, колье… У противоположной стены находились примерочные кабины, часть из них была занята. В одной сидела чопорная японка, примеряя браслет; в другой горластый американец, крутя в руке жемчужное ожерелье, что-то втолковывал продавщице; в третьей молодая симпатичная пара выбирала обручальные кольца…
Джермано подвел Пейтон к свободной кабине. Навстречу им поднялась продавщица, женщина лет под сорок с блеклыми невыразительными глазами и усталым лицом. Однако, поднявшись, она мигом преобразилась, растянув губы в улыбке, но улыбка эта казалась фальшивой, неискренней, словно наклеенной на лицо. Взглянув на бейдж продавщицы, Пейтон прочла: Пурима Шринаваси. Пейтон пожалела ее в душе: целыми днями продает драгоценности, а на самой простенькая цепочка; вероятно, еле сводит концы с концами, работая за гроши.
Тем временем Джермано заговорил с продавщицей по-португальски. Кивнув, она спросила у Пейтон, перейдя на английский:
— Вы хотите присмотреть серьги?
— Я не знаю… — Пейтон замялась.
— А у вас мочки проколоты? Пейтон кивнула.
— Ваш друг хочет купить вам серьги с бразильскими самоцветами. Бразилия славится самоцветами. Особенно хороши бразильские изумруды. Кстати, Бразилия — единственная страна, чьи ювелирные изделия можно ввозить в Соединенные Штаты беспошлинно.
Мысль о таможенной пошлине Пейтон даже не приходила в голову. Драгоценностями она избалована не была. Два золотых кольца — одно, правда, с крупным аквамарином, подаренное ей Барри перед женитьбой во время объяснения в ресторане, да еще обычное обручальное — вот и все, чем она могла похвалиться.
— Вам серьги из матового или блестящего золота? — продолжила продавщица.
— Я не знаю… — Пейтон снова замялась.
— Я покажу вам и те, и другие. Подождите минутку.
Пурима ушла, ее сменила официантка, поставив на столик стаканы и прохладительные напитки.
Пурима вернулась с подносом, полным сережек.
— Выбирайте, — предложила она.
У Пейтон разбежались глаза. Что выбрать? Наконец она показала на серьги в виде сердечек с розовыми камнями, обрамленными крошечными бриллиантами.
— Эти серьги действительно хороши, — сказала Пурима. — Они с розовыми турмалинами с эффектом «кошачьего глаза». Розовые турмалины — редкие и очень ценные камни. Они удивительно подходят для серег, подвесок и брошей. Эти серьги стоят две тысячи долларов США.
