Затем последовал щелчок, и негромкий, хрипловатый голос на весь наш дом произнес:
— Фон Тифенбах!
Профессор оглядел всех нас победным взглядом, будто его соединили с самим Господом Богом, а я вдруг заметил, что не только у Эриха и Руджеро, но и у мудрой и насмешливой Хельги округлились глаза и вытянулась физиономия.
— Здравствуйте, Фридрих, — сказал профессор. — Это фон Дейн.
— Фолькмар! Рад, что вы мне позвонили! — рассмеялся хрипловатый голос в нашей гостиной. — Приезжайте ко мне.
— Что случилось?! — не на шутку испугался профессор. — Вам плохо?
— Нет, пока мне как раз хорошо. Но чтобы было еще лучше — я выписал через фирму Терезы Орловских двух молоденьких филиппинок, которые, говорят, делают чудеса!
— Фридрих, простите меня, но я оперирующий хирург и не верю ни в какие филиппинские чудеса, — очень серьезно сказал фон Дейн. — Ради Бога, не доверяйтесь этим филиппинкам! И вообще, что это за лечебная фирма?! Как вы сказали — Тереза?.. А дальше?
— Вы святой человек, Фолькмар. Тереза Орловских — глава самой крупной в Европе фирмы по производству порнографических фильмов, эротических журналов и аксессории! И эти филиппинки — не хирурги, а, судя по цене, какие-то фантастические проститутки, которые из любого старого, дряблого члена, способного лишь на слабенькое мочеиспускание, делают Вандомскую колонну!..
Таня рассмеялась, Хельда растерянно посмотрела по сторонам, Руджеро оживился, а Эрих помрачнел.
Фон Дейн испуганно глянул на Таню и Хельгу и поспешил изменить русло беседы:
— Секунду, Фридрих... Дело в том, что я сейчас не один и не из дома. И звоню по совершенно иному, не менее забавному поводу. Как вы относитесь к Котам?
— Отвратительно! — заорал этот Фридрих на весь наш бедный дом, так ждущий замены отопительной системы в подвале и черепицы на крыше. — Вторые сутки все, кому не лень, пытаются мне сообщить про какого то русского невиданного кота! Кухарка видела его в одной из программ нашего кретинского телевидения, мой шофер читал объявление о его продаже в этом желтом листке — «Абендцайтунге», а какой-то идиот наплевал на приклеенное к почтовому ящику запрещение опускать туда какую-нибудь рекламу и все-таки запихнул мне листовку с изображением этого омерзительного чудовища!..
Я знал, что, прямо скажем, не блещу красотой. Если я внешне и отличаюсь от остальных Котов, то только шрамом через всю морду, рваным ухом, ростом и весом. Я имею в виду чисто внешние данные. На фотографиях, сделанных старым жуликом, я выгляжу не бог весть как. Типографии только ухудшили фотографии. На этот счет у меня не было никаких заблуждений. Внешняя привлекательность — не будем кривить душой — не самая сильная моя сторона...
Но слышать о себе «ОМЕРЗИТЕЛЬНОЕ ЧУДОВИЩЕ» из уст Человека, никогда не встречавшегося со мной, никогда не видевшего меня воочию, — было ужасно обидно и неприятно!
Так бы и вцепился в его жирную задницу! Или в ляжку!.. Или по его пухлому пузу всеми когтями сразу!.. Надо же, сволочь какая! Я для него, видите ли, «омерзительное чудовище!»...
Да я... Да вы все, со своими шоферами и кухарками, одного моего Водилы не стоите! Не говоря уже о Шуре Плоткине!!! Бездарности!.. Буржуины проклятые! Устроить бы вам, гадам, наш семнадцатый год, чтобы вы потом лет семьдесят кровью харкали и сами себя истребляли!.. Мне Мой Шура Плоткин порассказал про то времечко...
Почему-то я представил себе этого Фридриха фон... — толстым, трясущимся, задыхающимся от жира, в окружении целой своры холуев отвратительно и неопрятно обгладывающим огромную кость, с жадным хрипом отрывая от нее куски жил и мяса.
Понимал ведь, что я все это себе нафантазировал, насмотревшись в свое время по нашему совковому телевидению разных детских мультяшек про «Мистера-Твистера» и «Мальчиша-Кибальчиша»! Но избавиться от ощущения незаслуженной обиды не мог никак...
Женским тонким чутьем... Ах, это прелестное качество! Хельга и Таня поняли мое состояние и одновременно ласково погладили меня — Таня слева, Хельга — справа. А Таня еще и сказала, мысленно:
— Смири гордыню, Кот. Фон Тифенбах — далеко не худший вариант: со своими тараканами, но... Сам увидишь.
Эрих тоже очень за меня обиделся. И уже на СВОЕЙ ВОЛНЕ, совершенно отличной от Таниной, неслышно сказал мне:
— Спокойно, Кыся! Это обойдется ему в лишнюю пару тысяч марок...
Руджеро, обозванный «идиотом» (это он обеспечивал рекламными листовками районы Харлахинга и Грюнвальда), совсем осатанел и уже собирался было вскочить и что-то заявить, как Хельга рывком за джинсы вернула его на диванчик и негромко прошептала:
— Заткнись!
Профессор фон Дейн ощутил напряженку, повисшую над остывшим кофе и остатками пирожных, и быстро проговорил в трубку:
— Послушайте меня внимательно, Фридрих! Я звоню сейчас из дома, в котором живут люди, продающие этого кота. Мало того, этот кот сидит сейчас рядом со мной между двумя очаровательными женщинами. Одна — мой друг и ассистент, вторая — существо очень близкое этому коту. Я знаю про этого кота значительно больше, чем может сказать о нем любая реклама. Пока я сообщу вам всего лишь одну подробность. Помните, я рассказывал вам о том, как русские власти не дали мне прооперировать одного русского гангстера из международной наркомафии?
— Помню. И отлично помню весь этот скандал по газетам и телевидению... — хрипло ответил этот Фридрих.
— Так вот, этот кот принадлежал именно этому умирающему гангстеру. Этот кот участвовал в схватке на автобане, а потом, неясно каким способом, сохранял жизнь своему Хозяину тогда, когда тот уже раз пятнадцать должен был побывать на том сеете! Вот что это за кот, — жестко сказал профессор, и я услышал в его голосе те металлические интонации, с которыми он разговаривал тогда на больничной автомобильной стоянке. — Вы меня слышите, Фридрих?! — через паузу раздраженно спросил профессор.
— Слышу.
— Так какого черта вы молчите?! — разозлился фон Дейн.
— Я не молчу. Я думаю.
— О чем?! О филиппинских проститутках? — заорал фон Дейн.
— Нет, — совершенно спокойно ответил хриплый голос. — Я думаю, что мне взять с собой: чековую книжку или наличные? И есть ли в доме достаточная сумма?.. Ладно. Это уже мои проблемы. Фолькмар, пожалуйста, будьте любезны, извинитесь за меня перед котом и дамами и продиктуйте мне адрес вашего кота.
Профессор фон Дейн облегченно вздохнул и стал диктовать наш адрес.
— Еду, — коротко сказал Фридрих фон Тифенбах.
* * *
«Еду» — это он сказал месяц тому назад. Теперь, спустя четыре недели, я могу очень четко оценить и осмыслить все произошедшие тогда события.
... Через двадцать минут после того телефонного разговора к нашему дому в Оттобрунне подкатил громоздкий, старообразный, не идущий ни в какое сравнение с роскошным профессорским «ягуаром» белый автомобиль под названием «роллс-ройс».
