Потом дверь закрылась, и белизна исчезла.
Взмокший от пота, я сел на постели в кромешной тьме.
ТЫ ОБЕЩАЛ...
Эти беззвучные слова по-прежнему отдавались эхом в моих мыслях, и мне казалось, что в них есть определенный смысл. Но я никому ничего не обещал. Даже и не думал.
А потом пришла мысль, заставившая сжаться мое сердце. Мне очень, очень хотелось верить, что Тамра не угодила в такую же западню белизны, какую показал мне Джастин.
Только вот уверенности в этом у меня не было.
XXXV
После завтрака, съеденного в компании пары угрюмых кавалеристов (Джастин, как водится, куда-то запропастился по своим чародейским надобностям), я наведался к Гэрлоку в конюшню. Тот встретил меня неодобрительным ржанием.
— Что, приятель, обычное сенцо тебе не больно-то по вкусу? — спросил я. Посох, по-прежнему зачарованный, стоял в углу стойла. Я не трогал его с тех пор, как одно прикосновение разрушило все чары невидимости и мне пришлось наводить их снова. Серый маг все мои старания по укрытию посоха оценивал немногословно и отнюдь не восторженно.
И вот тут, когда мне бы спокойно заниматься собой да лошадкой, откуда-то снаружи донесся крик. Слабый, но все же достаточно громкий для того, чтобы привлечь мое внимание.
Человек разумный, само собой, просто пропустил бы этот шум мимо слуха. Однако болван, каким являлся ваш покорный слуга, ухватив свой посох, тут же ставший видимым, выскочил из конюшни. Я пересек внутренний двор и выскочил в проулок, где и нарвался на пару хорошо одетых головорезов. Один, пониже ростом, оттолкнул к стене жалкую, оборванную женщину.
Другой, повыше, выхватил было меч, но, завидев мой посох, неожиданно рассмеялся:
— А, парень, ты и так покойник! — и, обращаясь к своему сотоварищу, бросил: — Валим отсюда, Билдал.
Не удостоив больше взглядом ни меня, ни съежившуюся на брусчатке кучу тряпья, они нарочито небрежно удалились. Вокруг же меня все — и окна, и двери — оставалось наглухо закрытым.
Куча тряпья тем временем преобразилась в черноглазую, сгорбленную и заплаканную женщину с сильно ободранной левой щекой. Она придерживала разорванную, покрывавшую грудь блузу и закусывала губы от сильной боли.
— Делай со мной что хочешь, Черный дьявол, — пролепетала она. — Все равно ты теперь покойник.
У меня отвисла челюсть. Человек избавил ее от грабителей и насильников, а его за это обозвали «Черным дьяволом»!
— Виконт покарает тебя.
Я пожал плечами, словно мне дела нет до этого виконта, и коснулся посохом ее поврежденных запястий.
— Оооох!
Что именно я сделал, сказать было трудно. Работа с овцами и чтение книги не прошли для меня даром. Мои мысли и чувства коснулись костей и нервов, линий хаоса и гармонии, составлявших причудливую картину живого человеческого организма.
— Ооох! — простонала женщина уже тише и изумленно уставилась на свои руки.
— Ты еще не исцелилась полностью, и когда это произойдет — сказать трудно, — промолвил я, — так что будь поосторожней.
В ответ на мои слова — причиной было, скорее, внезапное очищение организма от хаоса — бедняжка лишилась чувств. Повесив таким образом на меня еще одну проблему. Интересно, как объясню я наличие у себя на руках избитой, бесчувственной женщины, случись мне столкнуться с патрулем?
Дела явно оборачивались не лучшим образом. Правда, исцеленная мною особа после выздоровления будет выглядеть моложе и привлекательнее, чем раньше, но исцелил-то я ее незаконно!
Но бросить пребывающую в беспамятстве женщину в переулке я не мог. А стало быть, мне оставалось тащить ее назад к трактиру, в весьма слабой надежде остаться незамеченным. Впрочем, этой надежде не суждено было сбыться.
— Что это ты приволок? — полюбопытствовал пузатый старший конюх, невесть откуда объявившийся на внутреннем дворе.
— Потаскушку, да еще с утра пораньше! — загоготал один из давешних кавалеристов. — Ну ты и шустряк! Может, поделишься добычей?
— Она малость не в себе, — неопределенно откликнулся я, направляясь к дверям конюшни, где был встречен ошарашенным взглядом Джастина. Впрочем, стоило Серому магу приметить разорванную одежду и исцарапанное лицо несчастной, как он спросил:
— Ей нужен целитель?
— Только отдых, — отозвался я.
— Неси ее сюда.
— Эй, мне в моей конюшне только потаскух не хватало, — встрял толстяк. Однако спустя мгновение он уже прятал в кошель полученную от Джастина монету и весело ухмылялся: — Ладно, взгляну-ка я лучше, как у меня дела с кормом...
Кавалерист тоже усмехнулся, но, когда я поволок свою добычу в конюшню, вмешиваться не стал.
— Что ты с ней сделали — шепотом спросил Джастин, помогая уложить женщину на охапку соломы.
— Ничего... особенного... — я задыхался. Теперь я чувствовал себя так, словно пробежал целый кай по песку.
— Идиот! Ты исцелил ее! Много ли народу видело твой посох?
— Хуже того... я им воспользовался... Эти головорезы... и она тоже... она обозвала меня, но я все равно ее исцелил, — говоря все это, я накладывал попону на Гэрлока.
Джастин обернулся к конюшенному мальчишке, стоявшему разинув рот, и, хотя не сделал ни жеста, паренек повалился на солому.
— Что ты с ним сотворил? — удивился я.
— Просто погрузил в сон. Но теперь тебе надо убираться отсюда, да побыстрее.
— Прежде чем сцапают за незаконное чародейство?
— Чем болтать попусту, скажи лучше, как ты собираешься выбраться из города?
— А кто может задержать невидимку?
Покачав головой, Джастин направился к своим седельным сумам. Покуда я седлал своего пони, Серый маг достал и вручил мне битком набитую торбу из выцветшей мешковины. Содержавшую, по моей догадке, большую часть Джастиновых припасов. В тот же миг мешок пропал, оказавшись невидимым.
— Следи за этим, приятель, — сказал Джастин. — Расслабившись и забыв об осторожности, можно мигом превратиться в мишень. Ладно, схожу-ка я за твоей котомкой.
Затянув подпругу и приладив на место посох, я сплел вокруг него световые потоки — даже не сплел, а просто изменил путь их отражения от дерева и стали. Сталь представляла собой особую проблему: делая ее невидимой, было невозможно избежать эффекта «тепловых волн». Как, видимо, это было в случае с кораблями Братства.
К тому времени, когда я подготовил Гэрлока, Джастин вернулся в конюшню с моими котомкой и плащом.
— Тебе пора.
— А ты что будешь делать?
— Да уж найду что, — грустно улыбнулся маг. — Сам посуди, какой ты мне ученик? Ты вольный чародей, сумевший всех провести.
