Флот двигался в направлении Слипстрима. Шпионы Венеры не ошиблись, это были силы вторжения. Конечно,
Чейсон знал, что донесения агентов точны — иначе он никогда не пошел бы на эту безумную авантюру, — однако, видя врага сейчас и зная его цели, адмирал впервые ощутил в себе настоящую ярость.
— Нужно поставить мины, сэр. Мы можем обойти сейчас это облако, но они скоро рассеются. Потом обходной путь будет найти труднее.
— Хмм… — Дредноут не остановился, когда понял, что противник выставил перед ним заграждение. Громадный корабль просто пропахал минное поле без видимого вреда для себя. Чейсон удивился и встревожился. Остановить дредноут не получилось, и если он пойдет так и дальше, то рано или поздно выйдет из тумана, и тогда преимущество Слипстрима уменьшится.
Поэтому Чейсон сосредоточился сейчас на двигателях противника. Ракеты уходили одна за другой, но эффекта это не давало — дредноут даже не сбавил ход. Поняв, что происходит — но не поняв, как это происходит, — неприятель ставил мины вокруг своих судов. Мины были настроены так, чтобы не реагировать на столкновения при скорости менее пятидесяти миль в час, таким образом, флот продолжал идти вперед, а вот возможности маневрирования для кораблей Слипстрима существенно сократились.
— Я хочу остановить дредноут, — сказал Чейсон, — но еще я хочу вывести из строя транспорты. Без них оккупация невозможна. — Он отдал приказ сигнальщикам, которые неохотно отложили флажки и без большого удовольствия перешли на электромагнитную связь, так называемый «радиотелеграф», которая основывалась на радаре Махаллан. Это позволяло судам Слипстрима связываться друг с другом мгновенно и невзирая на облачность.
Трэвис взглянул на Чейсона.
— Не ожидал от Слю. Преподнес сюрприз, да?
Они улыбнулись, и Чейсон уже собрался сказать что-то остроумное, когда в иллюминаторы ворвался зеленый свет тысяч вспышек. «Ладья» вышла из облака.
Хайден, не думая, отпрыгнул в сторону. Покончив с сомнениями, подручный Венеры превратился в охотника — спокойного, расчетливого, экономного в движениях, бесстрастного и не ведающего жалости.
Помещение было почти пустое, что играло на руку более опытному противнику. В холле, где остался байк, Хайден заметил несколько поручней и ремней на стенах, потолке и полу, а также какие-то шкафчики и полки, толку от которых было немного. Главное, когда фехтуешь в невесомости, не зависнуть в воздухе, но придерживаться этого правила в просторном помещении не так-то легко. Пока они кружили друг возле друга, Хайден постоянно пытался зацепиться рукой или ногой за ремень или предмет мебели. Имея за спиной глухую стену, можно только прыгнуть вперед, сознавая, что противник заранее определит направление твоего движения. Бросаясь на врага, ты становишься ракетой, но при этом не можешь остановиться, пока не налетишь на что-то, а враг прилагает все усилия, чтобы этим что-то оказалось острие его оружия.
Карриер действовал неспешно. Казалось, им движет не адреналин, а трезвый расчет, он чисто механически выполнял определенный набор движений: выпад, защита, уход, выпад… И Хайден знал — он будет делать это, пока не убьет его.
Хайден нырнул к двери, но Карриер предвидел этот маневр. Они сошлись в центре комнаты, скрестив сабли, свободной рукой пытаясь дотянуться и схватить противника за рукав или ногу. Они кувыркались так несколько секунд, а потом клинок Карриера воткнулся Хайдену в левое предплечье. Он вскрикнул от боли.
Карриер довольно фыркнул. Хайден попытался отступить, но Карриер последовал за ним, удерживая саблю в ране. Хайден выругался.
Зацепившись рукой за ремень, Карриер попытался развернуть противника. Хайден знал, что вот-вот повиснет в воздухе, беспомощный, далеко от стены, и тогда Карриер сможет спокойно порубить его на части.
В отчаянии он выпустил свою саблю, схватил саблю Карриера за лезвие и потянул. Лезвие выскользнуло из предплечья, роняя капли крови. Карриер тут же выдернул саблю, и Хайден едва увернулся от последовавшего удара. Он попытался подхватить свой клинок, но тот отлетел слишком далеко. До ближайшей стены было около двух ярдов.
Карриер ухмыльнулся, подтянулся, принимая вертикальное положение, и зацепился за ремень ногой. Хайдену удалось развернуться и пнуть врага в лицо. Пока Карриер ругался и сплевывал кровь, Хайден медленно дрейфовал к середине комнаты.
Карриер махнул саблей. Хайден сделал так, как научил его Катчеран: свернулся в клубок и подставил под удар ноги. Сталь разрубила подошву, но от таких порезов не умирают. К тому же он получил дополнительное ускорение.
Его сабля глухо звякнула, натолкнувшись на угол. Карриер уселся на внутреннюю дверь и тщательно примеривался для следующего прыжка. Хайден понимал, он готовится нанести не рубящий, а колющий удар, и от такого удара ему не увернуться.
Он вытянулся, пытаясь дотянуться до байка. Карриер рассмеялся.
— Даже если дотянешься, что ты с ним сделаешь? — спросил он. — Бросишь в меня? Отпрыгнешь куда-нибудь? К сабле я тебя не подпущу.
Кончиками пальцев Хайден дотронулся до корпуса байка. И тут Карриер прыгнул.
— Полный разворот! — Чейсон нырнул к иллюминатору, промахнулся и ударился подбородком о стену. Прижавшись лицом к стеклу, он смотрел на роскошные чувственные изгибы подсвеченного зеленым облака. Преимущество оставалось за ним, потому что вылетавшие из облачной гряды ракеты освещали только небольшое пространство; план же строился с учетом того, что на краю зимы всегда много небольших облаков. Его корабли могли легко маневрировать между ними. Но одного лишь преимущества в скорости и маневренности для шести изрядно потрепанных и далеко не самых современных крейсеров недостаточно. В конце концов на стороне Фалкона подавляющее численное преимущество.
«Ладья» развернулась едва ли не на полном ходу, и перед Чейсоном мелькнули оставшиеся за кормой свинцовые облака и крутые арки пара. И пока что оттуда появилось еще только одно судно.
— Всем батареям, цель — этот корабль! Не позвольте ему подать сигнал!
Слишком поздно. Едва первые ракеты устремились к неприятельскому крейсеру, как до ушей Чейсона донеслось слабое эхо сигнала — воздух чист! Адмирал выругался.
— Уберите его! — Шум сражения помешает большинству других кораблей услышать этот одинокий зов, но если сигнал поймает хотя бы один, он продублирует его, и также поступят остальные.
Вскоре все узнают — чистое поле обнаружено. Он вернулся к радарному дисплею. Тень дредноута все еще лежала в облаке и двигалась с замедлением.
— Всем кораблям: принять все меры для остановки дредноута. Выбросить перед ним парашютные сети, поставить мины — что угодно!
По корпусу простучали пули. Мимо пронеслась ракета. «Ладья» открыла ответный огонь.
— Возвращаемся в облако, — скомандовал Чейсон, опускаясь в кресло.
Удар настиг раньше, чем им удалось скрыться в тумане. На минуту переговорную трубу забили невнятные крики, потом прозвучал сигнал отбоя. Чейсон неодобрительно нахмурился, но его внимание было уже приковано к радару.
