Подробнейший доклад об американском проекте лежал у меня на столе в кремлевском кабинете. Специалисты генерала армии Синельникова не зря свою зарплату получают. Но в данном случае отличились не только они. Офицеры ГРУ, возглавляемые генерал-лейтенантом Проскуровым, тоже хорошо поработали. Совместная операция двух секретных служб принесла свои плоды. Доклад содержал в том числе и теоретические выкладки. Само устройство мироздания внесло свои четкие ограничения в возможности «следоскопа», как переводится с английского название американской машины времени. Одиннадцать с мелочью лет и пятьдесят девять метров от аппарата пробоя. Они очень близко подошли к теории Берштейна, полусумасшедшего физика того мира. Именно на работах Берштейна основывалась идея Дмитрия Горина, которую он со своим другом Николаем Малышевым и проверил на чужой установке. Установка сгорела, но некий результат был получен. Куратор ФСБ того закрытого НИИ майор Викентьев первым понял перспективы работы молодых ученых. Засекретил все и через головы своего непосредственного начальства доложил замдиректора ФСБ. А тот уже премьер-министру Российской Федерации. Мне, тогда еще полковнику Когану, было предложено курировать проект. Я же дал ему название по своему привычному летному позывному. Проект «Зверь». Я и представить тогда не мог, к чему все это приведет!
Аппаратура у американцев получилась чудовищно огромной. В половину футбольного поля и высотой за тридцать метров. Это же десятиэтажный дом! Энергопотребление тоже поражало. Размер экспериментальной установки был таким большим из-за отсутствия у них нормальной вычислительной техники. Американские ученые просто не представляли, как оптимизировать это устройство. А ведь можно легко запрятать все в обычный дипломат. Уж это- то я точно знаю. Принцип действия этого их «следоскопа» не особо отличается от аппаратов пробоя системы Горина-Малышева. А габариты последних образцов были довольно небольшие. «Следоскопа»? Пожалуй, так и назовем! Это же почти идеальное средство расследования преступлений!
— Егор? — немедленно звоню на Лубянку. — Все бросай, пулей ко мне!
— Что случилось? — Он еще спрашивает!
— Это, — я очень выделяю слово интонацией, — не по телефону.
Связь между Кремлем и всеми основными государственными учреждениями у нас защищена качественно, но все равно — не по телефону!
Что еще из «следоскопа» можно вытянуть? Так, секретов для обладателя этого устройства практически не существует! С ума сойти! И как с этим бороться? Как заставить американцев отказаться от проекта? Как сделать, чтобы вообще забыли о нем, как будто его вообще не было? Вопрос на вопросе!
Выхожу в приемную.
— Александр Николаевич, — обращаюсь я к Поскребышеву, — сейчас Синельников приедет. Организуйте нам, пожалуйста, кофе. И… нас ни для кого нет! Только если Лаврентий Павлович звонить будет.
— Сделаем, Вася, — кивает головой руководитель моего секретариата. В приемной сейчас чужих нет, и он называет меня по имени.
Я только закурил сигарету, как в кабинет влетел Егор. Вот реактивный! Бегом по Кремлю бежал?
— Что стряслось?
— Ты что, доклад собственных специалистов не читал? — киваю я на свой стол.
— Сам правил. А что такого? Проект ведь у американцев получился пустышкой. Реальных перспектив не имеет.
— Пустышка? Ты хоть теорию посмотрел?
— Ну я же не физик. Пусть они смотрят.
— Егор, не валяй дурака! Это же технологии «Зверя». Просто американцы подошли немного с другой стороны. Их интересует время, а не параллельные миры.
— Что? — Синельников бросается к столу и начинает листать доклад. Несмотря на идеальную фотографическую память у нас с ним, работать с бумажными документами все же удобнее.
— Н-да, круто я лопухнулся! — через двадцать минут констатирует генерал армии. — Что будем делать?
— Для начала — попьем кофе, — я вызываю дежурного секретаря, — когда Берия прилетает?
— Обещался завтра. В Ставрополе опять какая- то заморочка с «Ярсом».
— Вот давай до его возвращения в Москву хоть что-то попытаемся придумать.
Я прерываюсь. В кабинет заходит старший лейтенант с подносом. Вот умора! Синельникову кофейная чашечка с благородной арабикой на полглотка. Зато я успеваю целую сигарету выкурить, смакуя свою посудинку.
— Ты название их проекта перевел? — спрашиваю я Егора.
— «Следопыт»?
— Нет. «Следоскоп» звучит лучше, — поправляю я, — стоп. Ты же не в курсе последних вариантов аппаратов пробоя в том мире. Это было уже после твоего десантирования сюда. В общем, в дипломате умещается.
— Идеальный инструмент разведки! — Глаза Синельникова широко раскрываются. — Только дальность немного маловата. Всего полсотни с мелочью метров.
— И следствия, — поправляю я его, — раскрывай преступления за последние одиннадцать лет — не хочу!
— Н-да, наш лепший союзник сам не понимает, что открыл. Убирать всех? Или спецбоеприпас применим? — начинает въезжать в ситуацию Егор.
— Упаси боже! — категорически возражаю я. — Только что передали якобы все ядерное оружие под контроль ООН и тут же применим его по большому городу собственного союзника? Шито белыми нитками! «Тихо шифером шурша, крыша едет не спеша?» — выскочил у меня рефрен того мира. — Не надо американцев принимать за дураков. Они ведь сразу все поймут. Причем, что в этом проекте что-то есть очень важное — тоже.
— Тогда что будем делать? Я пока просто пытаюсь выдать первые попавшиеся идеи. Ты хоть понимаешь, что это идиотское положение на всей планете пока понимаем только мы с тобой?
— Завтра будет знать еще Берия. Я от него ничего скрывать не собираюсь, — поправляю Егора.
— А он по нашим действиям сам что-нибудь да поймет. Как он меня три года под колпаком держал, а я и не почувствовал?
— Именно, — соглашаюсь я, — и вообще, чему тебя в школе ФСБ учили?
— Ну? — торопит меня друг. Он уже понял, что решение существует.
— Безвыходных положений не бывает. Бывают ситуации, выход из которых нас не удовлетворяет, — нравоучительно говорю я и спрашиваю: — У тебя к «Звезде мечты» все готово?
— А ведь это вариант! — С лица Синельникова сползает хмурое выражение, сменяясь его уже знаменитой на весь мир улыбкой. Мне всегда приятно ее видеть, а вот нашим врагам, говорят, от улыбки Егора здорово плохеет — Очень неплохой вариант! А не рано?
— По-моему, в самый раз, — я гоже начинаю улыбаться, — вот завтра поговорим с Лаврентий Палычем и, после того как он даст добро, запустим. А «следоскоп» наши специалисты за пару недель соберут. Первый вариант в кузов «Урала» наверняка влезет. Так что можешь уже готовить список «висюков»[68]за последние годы.
Синельников в предвкушении работы радостно потер руки.
