— Я вообще ее не читаю.
— Но считаешь, что я должен?
— Ты должен прочитать ее.
— Может быть, мне нужно прочитать еще какие-нибудь книги?
— Да, еще одну!
Донни снова бросился бежать. Пайпер за ним, прихватив под мышку Библию. Мама — кроткая баптистка, которая тридцать семь лет терпела отца, — постоянно читала Библию, находя, видимо, в ней поддержку. Пайпер вспомнил, как мать дрожащими губами читала на кухне, а отец, пьяный в доску, орал на нее из гостиной. А еще она читала Библию ради прощения, потому что и сама припадала к бутылке, когда жизнь становилась совсем невыносимой. Вряд ли Пайперу захочется открыть Библию.
— Вторая книга такая же серьезная?
— Да. Очень серьезная и полезная. — Донни спешил, сгорая от нетерпения.
Они спустились еще ниже. Сюда, похоже, давно не ступала нога человека! Донни неожиданно остановился и упал на колени, чтобы вытащить с нижней полки старую книгу в кожаном переплете.
— Это тебе подойдет! — торжественно воскликнул он, передавая книгу Пайперу, который с любопытством взглянул на обложку. Что же эта несчастная душа считает равным Библии по значению?
«Сборник муниципальных законов штата Нью-Йорк, 1951 год».
Пайпер положил Библию, чтобы посмотреть новую книгу. Как указывалось в заглавии, все страницы были посвящены муниципальным законам, большей частью связанным с пользованием землей. Уже, наверное, пятьдесят лет никто не брал эту книгу в руки.
— Спасибо, Донни. Вот уж действительно серьезная книга.
— Ага, очень хорошая!
— Ты ведь выбрал обе книги наугад?
Донни быстро закивал головой:
— Да, Уилл, наугад!
В полшестого Пайпер мирно похрапывал в читальном зале, положив голову на Библию и «Сборник законов». Кто-то потрепал его по руке. Пайпер открыл глаза. Рядом стояла Нэнси.
— Привет!
Она посмотрела на книги.
— Даже не спрашивай, — предупредил Пайпер.
Выйдя из библиотеки, они сели в машину Нэнси. Если бы Пайпера выследили, то уже бы взяли, но, по всей видимости, преследователям не удалось соединить отдельные точки его маршрута.
Нэнси рассказала, что в конторе началась заварушка. Слава Богу, она не попала в центр событий. Новости распространялись по агентству с молниеносной скоростью. Имя Пайпера внесли в черный список службы обеспечения безопасности на транспорте. Его попытка сесть на самолет вызвала настоящий хаос. Сью Санчес целый день провела за закрытыми дверями со старшими офицерами, высовывая голову только для того, чтобы выкрикнуть приказ. Нэнси несколько раз вызывали, чтобы выяснить, что ей известно о намерениях и планах Пайпера, но в конце концов поверили, что она ничего не знает. Сью даже извинялась за то, что заставила Нэнси работать с Пайпером над «Судным днем», и повторила, наверное, миллион раз, что это никак не отразится на карьере и репутации Нэнси.
Пайпер тяжело вздохнул:
— Мне перекрыли кислород. Я не могу летать. Не могу взять машину. Не могу пользоваться кредитной картой. Если попробую сесть на поезд или автобус, меня сразу же снимут либо на Пенсильванском вокзале, либо на автобусном терминале Портового управления. — Выглянув в окно, Пайпер погладил Нэнси по коленке. — Придется украсть машину!
— Так и сделаем! — Нэнси решительно выехала с парковки. По дороге к дому спорили, не замолкая ни на секунду. Пайпер не хотел вмешивать ее родителей. Нэнси настаивала, что им надо познакомиться.
— Зачем?!
— Они много о тебе слышали. Видели по телевизору… И я им рассказала о нас.
— Ты сказала родителям о романе с напарником, который вдвое старше тебя?!
— Уилл, у меня доверительные отношения с мамой и папой. К тому же ты не в два раза меня старше!
Липински жили в небольшом кирпичном доме тридцатых годов на тупиковой улочке напротив школы, в которой училась Нэнси. На клумбах каскадом распустились оранжевые и красные розы. Казалось, что весь дом в огне.
Джо Липински — невысокий, голый по пояс и в мешковатых штанах — работал во дворе. На загорелой макушке и на груди торчали редкие седые волосы, на круглых мальчишеских щечках играл здоровый румянец. Джо, стоя на коленях, подрезал розовый куст. Стоило Пайперу с Нэнси войти, он энергично вскочил на ноги и закричал:
— О, Пайпер-Крысолов! Добро пожаловать в дом Липински!
— У вас прекрасный сад, сэр! — заметил Пайпер.
— Спасибо. Только не надо называть меня сэром. Лучше просто Джо. Тебе нравятся розы?
— Конечно.
Джон срезал маленький бутон и передал Нэнси.
— Сунь ему в петлицу, дорогая. — Покраснев, Нэнси послушно выполнила просьбу отца. — Замечательно! Прямо как на школьный выпускной! Так, а теперь, дети мои, скорее к столу. Нечего на солнце стоять. У матери обед почти готов.
— Не стоит беспокоиться, — попытался возразить Пайпер, но Джо одарил его взглядом, не терпящим неповиновения, и хитро подмигнул дочери.
В комнатах было жарковато. Джо не любил кондиционеры. Казалось, со дня переезда в 1974 году в доме мало что изменилось. Кухню и санузлы не ремонтировали с шестидесятых. В крошечных комнатах лежали толстые ворсистые ковры, стояла угловатая мебель.
Мэри Липински хлопотала на кухне, в которой носились дурманящие запахи готовой еды. Миловидная женщина, не распустившаяся с годами. Хотя Пайпер заметил, что бедра у нее полноваты. У него была дурацкая привычка, когда отношения затягивались больше чем на полгода, задумываться, какой станет его подружка через двадцать лет. У Мэри было подтянутое моложавое лицо, красивые каштановые волосы по плечи, высокая грудь и стройные икры. Неплохо для шестидесяти лет!
Родители Нэнси были бухгалтерами. Они познакомились, работая в корпорации «Дженерал фудс». Джо — кстати, на десять лет старше жены — занимал должность аудитора, Мэри — секретаря в налоговом отделе. Джо каждый день ездил на работу из Куинс, Мэри всегда жила в Уайт-Плейнс. Поженившись, они купили домик на Энтони-роуд, всего в миле от офиса. Несколько лет спустя, когда компанию поглотила корпорация «Крафт» и отделение в Уайт-Плейнс закрыли, Джо продал принадлежащие ему акции и открыл собственную фирмочку по налоговому консультированию. Мэри устроилась на работу у дилера «Форд». В Нэнси — единственной дочери — души не чаяли. Родители были счастливы, что она вернулась в свою старую комнату.
— Вот такая у нас история современных Иосифа и Марии, — завершил рассказ Джо, передавая гостю тарелку стручковых бобов. Из колонок тихо звучала опера Верди. Еда, музыка, неспешный разговор действовали на Пайпера усыпляюще. Его дочь никогда не жила в такой атмосфере… Бокал вина или кружка пива пришлись бы как нельзя кстати, но, видимо, Липински алкоголь не жаловали. Джо не упускал возможности отпустить шуточку:
